После того как Мила прямо сказала, что не собирается решать за свой счет их жилищные проблемы, брат ушел, хлопнув дверью.

Конечно, она опять плакала полночи. А утром умылась, протерла лицо льдом и поехала смотреть, как там продвигается ремонт. Что толку реветь и жалеть себя. Она хорошо знала Николашу – если она проиграет, он вернется, будет ее жалеть и презирать. А если она опять станет состоятельной женщиной – он тем более вернется. И будет принимать ее подачки. А пока… пока у нее есть друзья. Наташка, Сергей и Игорь были рядом, помогали в урочное и неурочное время.

Людмила перевернулась на другой бок. «Черт, так устала, почему же сон не идет. Может, кошку завести? Не люблю я кошек. Тогда собаку. И кто, интересно, с ней гулять будет? Ах да, забыла, у меня же аллергия. Как меня тогда Сюр быстро в сопли загнал. Сюр теперь толстый и важный, Нина Георгиевна его балует безмерно. Вообще-то надо бы завести любовника – и выгуливать не надо, и приласкать можно, когда хочется». Она тихонько хихикнула. Потом попыталась рассказать самой себе какую-нибудь сказку на ночь – взрослую. Но Мел Гибсон почему-то не желал появляться, а перед внутренним взором настойчиво маячил Игорек. Ей даже показалось, что она чувствует запах его одеколона. Сначала Людмила попыталась выставить его вон, а потом подумала: ну хоть помечтать – все равно никто не узнает. Она вспомнила, как однажды зимой ее разбудил телефонный звонок. В ту ночь ей тоже снился Игорь. Она нашарила трубку – телефон стоял рядом с кроватью на полу.

– Да?

– Людмила, собирайся, мы за тобой сейчас заедем, – голос Игоря.

Надо же, лениво удивилась она, сон продолжается.

– И куда же мы с тобой поедем? Или полетим? – Она улыбалась, не открывая глаз.

После секундного молчания молодой человек сказал:

– Люда, с тобой все в порядке? – И тут трубку у него кто-то быстро отобрал, и в сон Милы ворвался знакомый голос:

– Мать, что там с тобой? Ты заболела? Или напилась – в одиночку, то есть без меня?

– Нет-нет, – пробормотала Мила.

– Ну и чудесно! Тогда давай собирайся.

– Куда?

– На кудыкину гору! В смысле, просто на гору! Ох, короче, надевай тренировочный костюм и куртку и жди нас.

Людмила, так ничего и не поняв, выбралась из кровати и бестолково заметалась по квартире. Наконец она оделась, выпила кофе и даже помыла со вчера посуду.

Звонок в дверь, и в квартиру ввалилась Наталья.

– Ох, Милка, я пока в туалет, а ты одевайся – наши внизу.

– А куда мы едем-то?

– В Волен.

– Куда?

– Это место под Москвой, где на лыжах катаются.

– Да вы что! Я не поеду! Я в последний раз на лыжах стояла во время учебы в институте!

– Ладно тебе! Там для нас с тобой горки есть детские и санки напрокат…

Но в парке оказались куда более шикарные средства передвижения. Это были большие автомобильные покрышки. В серединку садишься – и с горы – ух! Но самый кайф состоял в том, что ни тобоган (эти самые покрышки), ни санки не надо было тащить на гору. Можно просто зацепиться за подъемник и ехать себе вверх.

Прогулка удалась. Людмиле казалось, что она попала на праздник: солнышко искрило снег, горнолыжники щеголяли яркими костюмами, главное здание походило на швейцарское шале – и с трудом верилось, что за сверкающим склоном оврага начинается какая-то мрачная автобаза и вполне российское шоссе с канареечными милиционерами и нахальными нуворишами на джипах.

Натальино семейство прибыло в полном составе, да еще плюс Люда с Игорем – шесть человек, а санок двое, а тобоган вообще один – больше в прокате не осталось. Поэтому катались в основном по двое. Само собой, в какой-то раз Люда с Игорем наскочили на трамплинчик и, не удержавшись на детских санках, перевернулись в сугроб. Смеясь, Люда попыталась встать, но Игорь, придавивший ее своим телом, вдруг замер.

– Что с тобой?

Женщина отвела ворот куртки, пытаясь разглядеть его лицо. Он почему-то не смеялся, только смотрел ей в глаза. На долю секунды сердце женщины испуганно замерло – вдруг он ударился? Но тут губы Игоря коснулись ее губ, он закрыл глаза и стал целовать ее. Людмила просто впала в ступор – она чувствовала его жадный рот, вдыхала его запах, видела перед собой сомкнутые, дрожащие ресницы и не знала даже, что она испытывает. Только вокруг стало тихо-тихо. Но вот он оторвался от нее и быстро вскочил на ноги. Протянул ладонь, и Люда, держась за его руку, встала. В тот же миг в уши опять ворвался шум – ветер, голоса, что-то бодро вещало радио, и Лиза вопила с горы: «Эй вы, там! Мы тоже хотим кататься!» Холодный ветер зло куснул влажные губы, и Люда торопливо прижала ладонь к лицу.

Они молча и не глядя друг на друга поднялись на гору. Люда как-то растерялась. Обидеться? Глупо. И потом – кто же обижается, если красивый парень вдруг взял и поцеловал. Сделать вид, что ничего не было? Или наоборот – отругать, как мальчишку? Она так ничего и не придумала, когда Игорь взял ее за руку и сказал, обращаясь к Сергею:

– Думаю, всем пора по кофейку. Вон, видишь – там кафе? Мы пошли занимать столик, подходите, – и решительно двинулся прочь от горы.

Людмила послушно шла рядом с мужчиной, продолжая пребывать в растерянности относительно того, как поступить.

Когда они вошли в кафе, разделись и устроились на дубовых скамьях, Игорь взял ее ладони в свои и сказал:

– Не сердись на меня. Это получилось нечаянно. Просто ты была так похожа на Снегурочку – вся в снегу.

Людмила вдруг почувствовала себя очень взрослой… не сказать бы – старой. Это ведь как игра в мячик. Теперь она должна подхватить его подачу: улыбнуться, опустить глаза и сказать что-нибудь глупо-кокетливое. Например: если ты и дольше будешь таким же горячим – я растаю. И тогда он поймет, что она не против, и их отношения примут новый оборот, и только от нее зависит – какой и как быстро.

Она вздохнула, покачала головой. А может, она дура? Вот он сидит напротив – такой молодой и нетерпеливый. И ладони у него горячие… Людмила осторожно отняла руки и, глядя в зеленые глаза, сказала:

– Не надо, Игорек. Давай оставим все как есть. Это наилучший вариант.

Было больно видеть, как улыбка гаснет на его лице – сначала стали серьезными глаза и нахмурились брови, потом губы сжались, и он с деланым равнодушием произнес:

– Как скажешь.

Тут пришли Наталья и Сергей с детьми, и опять поднялся шум-гам.

Игорь слово держал – все осталось как прежде. Почти все.

Подкралось лето – и город вдруг зазеленел, сделался душным и пыльным. Впрочем, по вечерам он пах мокрым асфальтом и листвой тополей.

Шли своим чередом трудовые, но пока не оплачиваемые будни. Бесконечные поездки по инстанциям. Ремонт в центре. Скандалы со строителями.