– Придется проверять всех сотрудниц банка… – вздохнул Акела. – Всех, кто подойдет под описание, данное мальчиком. Предъявлять фотографии я ему не смогу, никто не позволит. А он не запомнил даже, какие у нее были волосы – только шубу и юбку.

– Саша, коротких коричневых шуб не так много, мода на них прошла, сейчас носят белые. Это немного сузит круг, ведь так? – зашептала я, чувствуя, что сейчас разорвусь на части от возбуждения. – Можно прикинуть, кому выгодно…

– Аля, ты знаешь, сколько в банке работает женщин? Меченый мог заплатить любой, зацепив на чем угодно.

– Ты знаешь, работая на папу, надо быть круглой дурой, чтобы согласиться украсть его внучку. Практически все сотрудники прямо или косвенно осведомлены о папином боевом пути, разве нет? – Ко мне понемногу начали возвращаться уверенность и сарказм, да и дышать стало легче. – Ты просто подумай: ведь все понимают, что рано или поздно откроется, кто это был, даже если банк перейдет в другие руки. Ничто не помешает отцу продолжить поиски и найти. Как ты считаешь, много желающих быть закатанными в асфальт? Не думаю!

Акела встал и отошел к окну, отдернул штору и долго смотрел, как во дворе идет тихий снег. Ни ветра, ни звука – только снег, мерцающий в фонарном свете. Прекрасная ночь, огромная луна, тишина загородного поселка. У всех все хорошо. И только в нашем доме несчастье. И мы не знаем, как бороться.

– А ведь ты права, возможно, – изрек, наконец, муж. – Тогда все еще проще. Нужно искать среди новых сотрудников. Среди тех, кто еще не в курсе.

– Тогда… может, ты поспишь? Завтра будет тяжелый день.

– Спать не могу. Полежу. И ты ложись тоже, мне не нравится, как ты выглядишь, – попросил он, укладываясь под одеяло.

Но меня что-то глодало, что-то неопределенное, необъяснимое.

– Я приду сейчас. Молока себе подогрею с медом, может, успокоюсь, а то трясет меня что-то.

Я натянула спортивный костюм, взяла сигареты и телефон, с которым теперь вообще не расставалась, и спустилась в кухню. Галя, уходя к себе, всегда оставляла там идеальный, как в операционной, порядок, каждая мелочь на своем месте, с закрытыми глазами можно брать то, что нужно. Размешав в теплом молоке ложку меда, я села за стол и закурила, включив вытяжку. В голове бы иметь такой порядок, как в этой кухне, может, тогда я смогла бы разобраться в происходящем. А так…

Мобильный звякнул – пришло сообщение. Я схватила трубку – это оказался Никита. «Вы не спите? Если нет, зайдите ко мне, пожалуйста, есть инфа». Я перечитала сообщение три раза, сунула в карман пачку и зажигалку, прихватила стакан с не тронутым до сих пор молоком и вышла в прихожую. Стараясь не греметь, открыла дверь и прямо в костюме, без куртки, рысью двинулась в дом охраны. На цыпочках дошла до комнаты Никиты и постучала. Он открыл почти сразу, втащил меня внутрь и защелкнул замок. По виду телохранителя я поняла, что он добыл какие-то новости – глаза блестят, шевелюра взъерошена.

– Ну? – нетерпеливо подстегнула я, усаживаясь за маленький столик и обхватывая стакан с молоком двумя руками.

– Признаюсь вам – не сдержался, разговорил Илью. Он в печали – Ефим Иосифович орал на них так, что аж сам слег. Ленку они не нашли.

– Это я знаю.

– В общем, выманил я у Илюхи ключики от Ленкиной квартиры.

– Откуда у него ключики?

– А в квартире и прихватил второй комплект прямо с дощечки в коридоре.

– То есть в квартире они были?

– Были. Открыли отмычкой, а потом ключи нашли. Ну, вот. Ключики я выманил, сам в машину – и туда. Аккуратно все обшарил, каждый угол обнюхал. Одно могу сказать – Ленка где-то в городе. Ни одна вещь не тронута, в шкафу все ровненько, все на вешалках, ничего не взято.

– Ты это с чего решил? – Я отхлебнула молока и чуть поморщилась – не любила вкус, но этот напиток меня удивительным образом успокаивал.

– А вот смотрите. У человека каждая вещь – буквально каждая – висит на отдельной вешалке. На отдельной, ничего друг на друга не нацеплено. Все по порядку – блузки, юбки, потом брюки, потом платья. Если бы она собиралась куда-то, то остались бы пустые вешалки, ведь так? – Никита смотрел на меня вопросительно, но я молчала. В моей гардеробной все было кувырком, и я не могла сказать, как должны выглядеть вещи в идеальном шкафу. Но резон в его словах был. – Дальше. В отдельном отсеке – свитеры, кофты теплые. Все переложено папиросной бумагой, одна вещь от другой отделена.

– Ну, это ерунда – свитер взяла, бумагу выбросила.

– Пусть так. А с бельем как быть? У нее в шкафу висит такой пластиковый мини-шкаф, ровно по дням недели, семь отсеков, в каждом по три вида белья. Ну, по три цвета. И все заполнены, кроме вторника, то есть вчерашнего дня. Там только белый и бежевый комплект, черного нет, а Ленка как раз была в черном платье, – торжествующе добавил телохранитель.

– Короче, порылся ты в белье нашей няни, – фыркнула я. – Даже подумать не могла, что она такая педантичная. Это же просто клин какой-то в голове на почве аккуратности!

– Ну, нам оно только на руку. И еще. Когда человек уезжает, пусть даже в спешке, он всегда берет с собой важные вещи типа записной книжки, если она есть. А у Ленки – есть. На столе лежал блокнот, я его полистал, конечно, но трогать не стал. Зато сфотографировал каждую исписанную страничку. Вот, – он полез в карман висевшей на крючке у двери куртки и достал конверт, – распечатал, когда домой ехал.

Я вытряхнула фотографии и принялась рассматривать. Какие-то фамилии, цифры, расписание Сониных занятий, имена ее учителей, мой мобильный, Сашкин мобильный, номер телефона с подписью «химчистка»…

– Да не смотрите вы все, вы сразу к концу, там все самое интересное, – подсказал Никита. – А то у нее привычка каждую мелочь записывать. Понимаете, почему я сказал, что она не уехала никуда? Она просто дома не была, иначе непременно прихватила бы эту книжечку. Непременно – голову могу прозакладывать.

– Умолкни, интриган, – попросила я, перекладывая фотографии. – Я понимаю, что ты ждешь похвалы, но пока еще не разобралась, за что конкретно.

Он умолк, закурил, подвинул ногой табуретку и вытянул свои ходули почти на всю ширину комнаты. Я листала фотографии до тех пор, пока не наткнулась на запись «Татьяна Алексеевна, банк, 11.00». Что-то мне тут не понравилось, возможно, слово банк – ведь мы с Акелой буквально полчаса назад разговаривали на эту тему.

– Татьяна Алексеевна, банк… – пробормотала я, и Никита, как бы не мне, а в сторону, безразличным тоном сказал:

– Татьяна Алексеевна Важина, заместитель директора по персоналу банка «Барс».

– …твою мать, – подытожила я. – Выходит, что Ленка кого-то в банк на работу устраивала, да? И совсем недавно… совсем недавно… недавно, черт! – Я вскочила и перевернула стакан с молоком. Хорошо, что Никита обладал отменной реакцией и успел мгновенно смахнуть все фотографии на пол, иначе их бы залило.