9 ноября 1906 года был издан указ, имевший скромное название “О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования”. В дальнейшем, дополненный и переработанный в III Думе, он стал действовать как закон 14 июня 1910 года. 29 мая 1911 года был принят закон “О землеустройстве”. Эти три акта составили юридическую основу серии мероприятий, известных под названием “столыпинская аграрная реформа”».

(П. Н. Зырянов)

«Всего труднее Столыпину было получить согласие царской семьи на отчуждение удельных земель. Государь, справедливо признавая, что удельные земли составляют собственность всего русского императорского дома, не хотел решить этого вопроса единолично. По этому поводу Столыпин мне рассказывал, что он ездил специально с этою целью к великому князю Владимиру Александровичу и его супруге Марии Павловне, и сколь неохотно они выразили свое согласие. Меня Столыпин почитал, не без основания, столь враждебно настроенным против этой меры, что даже скрыл предпринимаемые по этому поводу шаги, пока они не привели к благоприятному (по его мнению) результату».

(В. И. Гурко)

Разумеется, государственные и удельные земли передавались крестьянам отнюдь не бесплатно. И дело тут не в жадности государства и императорской семьи, а в принципе. Столыпин был убежден, что бесплатно землю раздавать нельзя ни при каких условиях. Позиция его имела как экономические, так и социально-психологические обоснования. Ведь при бесплатной раздаче земель на некоторое проблема гасилась, а, следовательно, тормозилась реформа. С другой стороны, по мнению Столыпина, бесплатная раздача земли порождала психологию «халявщиков».

Хотя такой радикальный «антиобщинник» как В. И. Гурко был резко против передачи этих земель. Он считал это «уступкой кадетам». Дело в том, что их могли приобретать и «товарищества». То есть – та же самая община. Разница была в том, что Столыпин был заинтересован всё – таки прежде всего в стабильности государства. Он-то поработал губернатором, причем в одной из самых «горячих точек». Гурко же был упертым до фанатизма. Он полагал, что «Карфаген должен быть разрушен». Любой ценой.

Подробно о сути и ходе реформы будет рассказано ниже. Потому что в 1907 году она была только провозглашена – и тут же забуксовала.

Первую серьезную неудачу Столыпин протерпел в одном из самых шумных российский вопросов: еврейском.

При подготовке этой книги я изучил множество материалов о Столыпине, написанных авторами с разной политической ориентацией. Об отношении Петра Аркадьевича к евреям там говорится:

– Столыпин был ярым антисемитом. (Вариант – героически боролся с «еврейским засильем».)

– Столыпин являлся последовательным сторонником предоставления евреям равных прав.

– Столыпин был агентом жидомасонов.

Еврейский вопрос в начале века озвучивался постоянно и со всех сторон. Начали либералы, которые стали сильно возмущаться после произошедшего в 1903 году Кишиневского погрома. Его организацию приписали правительству и лично Витте. На Западе появилась фальшивка – письмо Витте кишиневскому губернатору фон Раабену с соответствующими распоряжениями. Впоследствии тему «погром организовало правительство» вторично запустил в 1906 году бывший начальник Департамента полиции Алексей Александрович Лопухин – известный тем, что подтвердил Бурцеву провокаторство Азефа. Лопухин, выйдя в отставку, хотел начать политическую карьеру и рвался в ЦК партии кадетов. А для этого требовалось круто «засветиться».

В 1905 году на Юге России прокатилась новая волна погромов. Они начинались под антисемитскими лозунгами, но вообще-то громили всех, кто попадался. Либеральная пресса всё это добросовестно освещала. Да так, что, в конце концов, погромом стали называть чуть ли не любую уличную драку, в которой начистили физиономию какому-нибудь Когану или Рабиновичу.

В конце 1905 года вышли на сцену крайне правые – «Союз русского народа» и иные, более мелкие структуры. (Заметим, что к погромам они не имели никакого отношения.) Эти господа стали излагать в своих многочисленных, но малотиражных газетах вариации на тему песни: «Если в кране нет воды, воду выпили жиды». Заодно записывали в евреи всех, кто им не нравился, – например, того же Витте.

Вообще-то, если черносотенцев не было бы – либералам стоило бы их создать самим. Потому что «союзники» и идейно близкие им ребята являлись замечательной страшилкой для интеллигентов – такой же, каким в годы перестройки было общество «Память»[39]. Тем более что за этим шумом глохли очень серьезные вопросы о засильи иностранного банковского капитала – благо среди банкиров евреев хватало. Скажи что-нибудь на тему иностранных банков – так сразу поднимется визг, что ты черносотенец… А вот то, что банки финансировали либеральные газеты, – непреложный факт.

Итак, вопрос был актуальным. И вот, при подготовке к созыву Второй Думы Столыпин стал продвигать законопроект на «еврейскую тему». Основные положения его были следующими:

– облегчение условий поступления евреев в гимназии и высшие учебные заведения (в Российской империи для них существовала процентная норма, превышать которую было запрещено);

– расширение круга евреев, имеющих право жительства вне черты еврейской оседлости.

Кстати, стоит упомянуть, что под словом «еврей» в законах Российской империи понималась не национальность, а вера. Если еврей крестился – все ограничения снимались автоматически.

«Для более полного понимания того, к чему стремился Столыпин, полезно иметь в виду и те законы, которые готовились, но не увидали света.

Был один закон, который мог бы своей цели достичь и стать предвозвестником новой эры; правительство его приняло и поднесло Государю на подпись: это “закон о еврейском равноправии”. При диких формах современного антисемитизма[40] тогдашнее положение евреев в России может казаться терпимым. Но оно всех тяготило как несправедливость, потому такая реформа была бы полезна».

(В. А. Маклаков)

Зачем это было нужно Столыпину? Причины две. В 1906 году «премьер» рассчитывал «оторвать» часть либералов от оппозиции и склонить их к конструктивному сотрудничеству. Тем более что среди кадетов было немало евреев. С другой стороны, имелась надежда, что такие послабления отвлекут еврейскую молодежь от революционных партий, куда она шла рядами и колоннами. А ведь кроме интернационалистских социал-демократов, эсеров и анархистов существовал ещё и очень влиятельный в «черте оседлости» Бунд – чисто еврейская социалистическая партия, на тот момент занимавшая крайне левые позиции.

Законопроект вызвал большие дебаты, многие его поддержали.

«…Столыпин просил всех нас высказаться откровенно, не считаем ли мы своевременным поставить на очередь вопрос об отмене в законодательном порядке некоторых едва ли не излишних ограничений в отношении евреев, которые особенно раздражают еврейское население России и, не внося никакой реальной пользы для русского населения, потому что они постоянно обходятся со стороны евреев, – только питают революционное настроение еврейской массы и служат поводом к самой возмутительной противорусской пропаганде со стороны самого могущественного еврейского центра – в Америке».