Сам адмирал де Овьедо держался другого мнения.

Ему не нравилась эта операция. Он ругал себя за то, что пошел на поводу у настойчивого дона Антонио. При первом рассмотрении предложенный губернатором Эспаньолы план был хорош. Загнанным в бухту за мысом Флеао кораблям Олоннэ не уйти от непосредственного артиллерийского сражения. Бой они должны будут принять стоя на якорях, то есть в качестве неподвижных мишеней. По крайней мере в первые полчаса. Корабли их, даже при не слишком точной стрельбе, должны получить такие повреждения, которые не позволят им атаковать неожиданно напавшего противника с целью взять его на абордаж.

Адмирал предпочитал чистые артиллерийские дуэли рукопашной резне на корабельных палубах.

Одним словом, у Олоннэ не было шансов уйти живым.

Постепенно стали выясняться некоторые нюансы.

Оказывается, дон Антонио затеял эту ловушку не из чистой ненависти к врагам испанской короны, а по соображениям личной мести.

Как опытному военному, дону Фернандесу было ясно, что чувство мести — плохой советчик на поле боя: чтобы побеждать, нужна холодная голова. Только ясный ум способен на трезвый и точный расчет.

Потом стало известно, что четыре корсарских корабля — это не все корсарские силы. Имеется где-то еще несколько судов под командованием некоего капитана Шарпа, ирландского бандита.

— Где-то! Где-то! — вспылил дон Фернандес, услышав о втором противнике.

— Успокойтесь, адмирал, этот Шарп не стоит и мизинца Олоннэ. Когда мы поймаем француза, он постарается спрятаться и не посмеет показаться нам на глаза.

— А где он сейчас?! Не громит ли он наши укрепления на Пуэрто-дель-Мар, не плывет ли он к Кампече, к нашим серебряным рудникам?

— Без Олоннэ он не решится на подобные предприятия. По моим сведениям, они просто поссорились, — пытался успокоить слишком недоверчивого флотоводца дон Антонио.

Тот не желал успокаиваться.

— Поверив донесениям ваших шпионов, я увел два галиона от Пуэрто-дель-Мар, а укрепления там недостроены, вам это прекрасно известно. На два корабля я ослабил эскадру у Маракаибо…

Дон Антонио улыбнулся:

— Ну, это слишком далеко. И потом, вы не хуже меня знаете, что проникнуть в глубь озера невозможно. Не все ли равно, сколько кораблей будет при тамошних фортах, пять или три. Там они все равно стоят без всякого толка. И потом, согласитесь, с древнейших времен известно: нападая, защищаешься. Уничтожив Олоннэ, мы освободим себя от необходимости тратить громадные деньги и силы на укрепление всех наших прочих владений в здешних водах.

Адмирал понял, что он не в состоянии донести до губернатора Эспаньолы смысл своих опасений, и прекратил препирательство.

Дон Антонио считал себя победителем в споре.

В дальнейших своих действиях адмирал решил полагаться только на себя. Когда эскадра приблизилась к Пуэрто-Кавалло, он высадил на берег пятерых разведчиков, с тем чтобы они по суше пересекли узкую часть полуострова и попытались выяснить, что происходит в бухте Флеао.

— Если там нет корсарских судов, значит, нас обманули, — сказал дон Фернандес на военном совете. — Тогда нам останется только молиться Пресвятой Деве и гадать, куда бросаться, чтобы перехватить Олоннэ. К Пуэрто-дель-Мар, к Кампече или к Маракаибо.

Никто из офицеров не посмел возразить своему непосредственному начальнику.

Не стал возражать и дон Антонио, хотя при этом и не скрывал откровенно иронической улыбки.

Туман рассеялся настолько, Что стали различимы береговые заросли, длинная песчаная полоса, устье впадающего в море ручья.

Из этого устья и появилась небольшая шлюпка. Четверо сидели на веслах.

— Они! — крикнул дон Антонио.

— Они-то они, — глухо согласился адмирал, — весь вопрос, с каким известием они плывут сюда.

На шканцах у фальшборта столпилось множество испанских солдат, все на флагманском корабле знали, что от сведений, что прибудут на этой шлюпке, зависит чрезвычайно много. Держась руками за планшир, матросы яростно о чем-то спорили. На шкафуте царило такое же нетерпеливое ожидание, как и на шканцах.

— Дон Рауль, — приказал адмирал, — наведите порядок.

Капитан отдал команду своему помощнику. Сержанты врезались в толпу, разгоняя зевак по местам.

Дон Антонио оторвался от окуляра своей подзорной трубы:

— Надо ставить паруса, незачем терять время.

Дон Фернандес бросил на него хмурый взгляд и ничего не ответил на эту попытку вмешаться в его дела.

Полетела через планшир левого борта веревочная лестница. Взобравшийся на борт разведчик, тяжело дыша, сообщил:

— Четыре судна. Три трехмачтовых, одно двухмачтовое. На якорях. На берегу горят костры.

— Часть команды на суше! — воскликнул дон Антонио. — Надо немедленно поднимать паруса.

Дон Рауль выжидательно посмотрел на своего адмирала. Тот скупо кивнул.

— Сигнализируйте на корабли — двигаться в одной кильватерной струе. Пушечные порты открывать, фитили жечь.

Грохот каблуков пронесся по всем палубам «Вальядолида».

Сотни рук схватились за фалы и шкоты, приводя паруса в соответствующее воздушным потокам положение.

— Придется потрудиться, — сказал адмирал, — пойдем в бейдевинде. Но и это лучше, чем штиль.

Бейдевинд — это такой курс парусного судна относительно ветра, когда последний дует фактически навстречу. От матросов и боцманов требуется немалое искусство в обращении с парусами, чтобы заставить корабль двигаться в нужном направлении.

Команда «Вальядолида» отлично справилась со своей ролью. Сорокапушечный флагман бесшумно, как белая тень, выплыл из-за мыса Флеао пред корсарские очи, волоча за собою одного, второго, третьего, четвертого… девятого вооруженного и изготовившегося к бою собрата.

Дон Антонио то складывал бархатные рукава на груди, то засовывал расшитые серебром обшлага в карманы камзола.

Он делал это не от волнения, а от нетерпения. Дверца мышеловки захлопывалась, никуда этой живучей французской крысе не деться.

Расстояние для прицельной стрельбы было слишком большим. Предстояло произвести еще одно перестроение.

— Дон Рауль, — приказал адмирал, — поворот оверштаг.

Рулевой, услышав команду, схватился за румпель и положил руля влево, — испанской эскадре предстояло описать длинную петлю, чтобы можно было нанести удар с более близкого расстояния.

Наверняка!

Адмирал сделал знак горнисту, стоявшему на мостике. Тот поднес к губам серебряный горн и протрубил. Это был приказ канонирам задраить порты левого борта и перейти на правый.

Дон Фернандес все делал совершенно правильно, по всем правилам флотоводческого искусства, но делал он все это в расчете на то, что корсары нападения не ждут, жарят мясо на берегу и валяются пьяные в тени деревьев.