Ряд своих изобретений Фуллер объединил под маркой «Димаксион»; центральное место в комплекте занимал фирменный дом, который автор совершенствовал в течение полувека на радость всем архитектурным мечтателям. Как и купольные города, дом «Димаксион» воплотил самые яркие фантазии космической эры — сверкающий шар, чем-то похожий на первый искусственный спутник, был собран из алюминиевых пластин на единственной стальной центральной оси, от которой расходятся напряженные «лучи» и «спицы», образуя сферический каркас. Такая форма улучшает терморегуляцию, а расход воды крайне экономен благодаря системам очистки и восстановления. Серийная модель подходит для любого климата: хоть миннесотской зимы, хоть техасского лета. У идеи, само собой, нашлись противники — в основном те, кого пугала мысль о городах, заставленных одинаковыми металлическими шарами, — и в конечном счете триумфальное шествие «Димаксиона» свелось к двум демонстрационным образцам.

Современник Фуллера, урбанист из Массачусетского технологического института по имени Кевин Линч, полагал, что в новую эпоху, когда исчезнет понятие постоянного местожительства, люди могли бы прибегнуть к «жилищам-символам» — летним коттеджам или пляжным домикам старинного образца, которые удовлетворят психологическую потребность в привязанности к определенному месту. «Символический дом, используемый время от времени, может дать „человеку мобильному“ известное ощущение постоянства и тем скрасить непрерывную изменчивость всего остального быта».

Хотя не все считали, что стационарному дому суждено кануть в Лету, многие думали, что он будет принципиально отличаться от строений, характерных для 1950–1960-х годов. Полвека назад производители пластмасс представляли здания будущего построенными из легкого пенистого материала, напыляемого на несложный каркас; этот метод имел все преимущества — скорость, простоту, дешевизну. После застывания стен гамма-облучение добавляло им прочности.

Другие архитекторы тем временем брали на вооружение отдельные детали современных небоскребов, проектируя односемейные дома, состоящие почти целиком из окон. Некоторые, обыгрывая классический образ ледяного домика-иглу, фантазировали, будто люди станут жить в прозрачных сферах из силикатного или триплексного стекла. Обитатели такого «мыльного пузыря» чувствуют себя на вольном воздухе, оставаясь в кухнях и гостиных. Для интимного пространства спален и санузлов был предусмотрен подземный уровень.

Сейчас дома-полуфабрикаты вполне обычны, особенно в загородной местности; там часто можно видеть, как сборные конструкции везут на грузовике через лес на стройплощадку. Но когда владельцы такого жилья переезжают, сам дом, как и в былые времена, не трогается с места. Появились новые строительные технологии, однако по большей части здания возводят по-прежнему из камня, железобетона и дерева. Лишь немногие отчаянные головы обзавелись стеклянными жилищами — как ни странно, не в вашем квартале.

Предсказание: Акустическая посудомойка, одноразовый диван и прочие радости быта

Представьте себе, что вы хозяйка дома и устраиваете званый ужин в начале двадцать первого века. А тут подгулявший гость залил красным вином всю обивку нарядного дивана. Лет сорок назад такое сочли бы крупным проколом. Но сейчас людские отношения с домашней утварью совсем не те: хозяйка и остальные смотрят на бестактную выходку сквозь пальцы. Неунывающая дама просто выпускает воздух из испорченного предмета, приносит столь же пригожий запасной, надувает его, и все добродушно потешаются над выпивохой.

Подобные сценки то и дело происходили в мире, показанном в конце 1960-х годов в цикле документальных передач ныне покойной телезвезды Уолтера Кронкайта. Зрителям как бы предоставлялась возможность подглядеть, на что будет похожа повседневная жизнь их внуков. Знаменитый телеведущий брал интервью у экспертов, полагавших, что Америка и весь мир близятся к победе новомодной «культуры одноразовых ценностей», в которой вековые семейные реликвии, переходящие от предков к потомкам, уступят место предметам-однодневкам. Прочных, долговечных вещей в домашнем обиходе почти не останется.

В этом мире не будет, например, производителей посуды. Традиционный столовый прибор заменят изделия из пластика или бумаги. После еды они будут свалены в кухонную раковину, где благополучно растворятся в воде, а вы пойдете и купите новые. Или сгребете грязную посуду и засунете в хитрое устройство, где ультразвуковые волны превратят ее в кашу, при этом аккуратно отделив остатки пищи. Затем аппарат совершит обратную трансформацию вязкой массы в свеженькие чашки, тарелки и блюдца, готовые к употреблению в следующий раз. Такую машину можно даже настроить на выпуск посуды «повышенного класса» для особо торжественных случаев. А кто приготовит праздничный обед в наступившем столетии? Только не вы: это хлопотное дело возьмет на себя ваш дом. Еще в пятидесятые годы прогнозисты вообразили электронную систему, где каждый кулинарный прибор подключен к общему «мозгу», запрограммированному на любые операции, от чистки картофеля до жарки цыплят. Госпожа Будущность больше не запятнает свой фартук возней с семейными трапезами: все, что от нее потребуется, — выбрать нужную перфокарту для того или иного блюда, а после дожидаться, пока инструменты, выпроставшиеся из рабочего стола, сами всё нарежут, смешают и поджарят.

Аналогично, как ожидалось, преобразятся все другие домашние дела — порой для этого достаточно всего лишь толики здравого смысла. Герберту Уэллсу, например, больше века назад пришло в голову, что комнаты надо строить без углов, с овальной планировкой, чтобы облегчить уборку. На оконных стеклах станут устанавливать маленькие разбрызгиватели для самоочищения.

Но в вечной войне с грязью предусматривалось и высокотехнологичное оружие. В конце шестидесятых годов сотрудник компании «Дженерал электрик» Реймонд Сандин предположил, что в будущем столетии отпадет необходимость выносить мусор: все отходы будут сжигаться лазером. Другие думали об электронных пылеуловителях в каждом помещении или, для разнообразия, о «расстреле» носящихся в воздухе пылинок лучами ультрафиолета.

Даже спальня не смогла бы избежать вторжения высоких технологий. Многие эксперты считали, что кровать будущего должна непременно убираться в стену или представлять собой пластиковый бокс наподобие инкубатора для недоношенных детей, который будет ночь напролет автоматически корректировать температурный режим и состав воздуха, создавая максимум комфорта отдыхающему телу. Сигнальное устройство физиологической связи бережно выведет вас из снов, и, как только ноги коснутся пола, постель приберет себя сама, ликвидировав без остатка одноразовое белье, вроде тех бумажных простыней, что сейчас используются в больницах. Футуролог Элвин Тоффлер по этому поводу однажды процитировал статью из шведского журнала, где говорилось, что спальный модуль завтрашнего дня будет оборудован кнопками для заказа завтрака или книжки на сон грядущий.

В такой футуристической машине для проживания — теплое слово «дом» мало подходит к фантазиям о жилье третьего тысячелетия — даже самые обычные светильники оказались бы за бортом современности. Вместо них, как писал без малого 80 лет назад профессор Клиффорд Фёрнес, стены, возможно, начнут покрывать слоем нежно мерцающей краски, включающей в себя радий, — тот же состав использовался в часах: им покрывали стрелки, чтобы они светились в темноте (при длительном воздействии на человека это опасно для здоровья). Если же с радием по каким-то причинам не задастся, химики, как твердо верил Фёрнес, научатся синтезировать или выращивать те вещества, что вырабатывают светлячки, и их-то уж наверняка будут использовать для освещения домов. Или, как описывал Майкл Амрайн в своей статье, опубликованной в 1955 году, можно будет, нажимая на кнопку, вращать дом на оси, чтобы солнечные лучи падали в окна весь световой день. Автор в числе прочего описал мужа, который в 1985 году брюзжит на свою половину: та, дескать, «рулить домишком совсем не умеет».