— Ты нравишься мне, принц. Станем вместе править в подземельях. — Чувственность сквозила в ее словах, обещая не ту скучную возню на простынях, затеянную Салли, но нечто большее, ранее неизведанное и всепоглощающее. Она закинула наживку: жизнь, могущество, власть. Но на службе у нее.

«Играй, чтобы выиграть».

Нубанец смотрел мне прямо в глаза. Впервые за время нашего знакомства я смог прочесть, о чем он думает. Казалось, я смогу вынести все что угодно. Вынести ненависть, страх или мольбу. Но он прощал меня.

Чо-о-о-омг!

Стрела врезалась нубанцу в широкую грудь. Я проделал дыру в обоих и столкнул вниз. Никто не закричал, прошла целая вечность, прежде чем они врезались в твердь.

Для большинства, чтобы оправдать свое существование, достаточно иметь хотя бы одно достоинство. Отыскать что-нибудь хорошее в брате Райке можно, лишь приложив титанические усилия. А огромный рост сойдет за достоинство?

Когда я вернулся, братья зализывали раны среди костяного крошева. Мертвые Роддат, Джоб, Элс и Френк лежали отдельно, раскинувшись на полу. Смерть делает значительными даже прокаженных. Я не стал убиваться из-за них: все ценное давно покинуло их бренные тела.

— Думал, ты бросил нас, брат Йорг. — Красный Кент взглянул на меня из-под насупленных бровей и вернулся к точильному камню и мечу.

В его обращении «брат» я уловил нотку упрека. Хорошо хоть нотку, а не целую симфонию. Никакого «принца» для сбежавшего с поля боя.

Мрачный Макин, одолеваемый недобрыми мыслями, наблюдал за мной, сидя на полу в неудобной позе, слишком обессиленный, чтобы подвинуться и опереться на колонну.

Райк с трудом поднялся на ноги. Медленно подошел ко мне, вытирая кольцо о кожаную подкладку нагрудника. Я узнал кольцо Роддата, искусно выполненное из желтого золота. Считалось, что оно приносит удачу.

— Я думал, ты бросил нас, брат Йорги, — заявил он, возвышаясь надо мной огромной тушей.

Такие типы, как Лжец, привыкли к подобному обращению, но не я — к конченым ублюдкам меня еще не причисляли. Райк удивил меня. От него исходила угроза, веяло звериной жестокостью, желанием причинить боль — и все это явно читалось в его облике.

— Нубанец мертв. — Я проигнорировал Райка и посмотрел на Макина. Достал из-за спины арбалет и показал остальным. Сомнений ни у кого не возникло. Действительно мертв.

— Офигенно, — заявил Райк. — Поделом ему, раз сбежал. Не хотел бы я превратиться в такую трусливую крысу.

Я ударил Райка изо всех сил. В горло, не отдавая себе отчета в том, что делаю. Если бы поразмыслил хоть секунду, то сдержался. Подловил бы момент и сразился с ним на мечах, но только не голыми руками.

Вообще-то, «голыми руками» громко сказано. На мне были латные рукавицы из клепаного железа. В четырнадцать я имел рост около шести футов, был худым, но с хорошо развитой мускулатурой от постоянного махания мечом и таскания доспехов. К тому же я точно знал, куда бить. Вложил в удар всего себя, бил в полную силу.

Закованными в железо пальцами я ткнул в бычью шею Райка. Особо не задумывался, но, на мое счастье, инстинкт самосохранения сработал. Ударив в морду, я, скорее всего, переломал бы пальцы, а так слегка пощекотал.

Он что-то прохрипел и продолжил стоять как ни в чем не бывало, правда, сбитый с толку. В голове пронеслось, что я веду себя как самоубийца, но я мог умереть красиво, и оставалось ждать, что будет дальше. В глубине души я понимал, что совершаю величайшую ошибку. Но мне было на все наплевать. Охватившая меня слепая ярость не мешала наслаждаться мыслью, что я использовал Райка в качестве боксерской груши.

Мне представилась возможность сделать еще один безответный удар, и я нанес два. Закованное в броню и нацеленное прямо в пах колено позволяет выиграть минутку на размышления, даже если перед тобой огромный маньяк в два раза тяжелее тебя. Райк любезно согнулся пополам, и я обрушил кулаки на его шею.

С наставником Лундистом мы изучал ниппонское искусство ведения боя. Эту книгу он привез с Внешнего Востока. На рисовой бумаге, страница за страницей, воссоздавались боевые стойки, ката,[9]движения и анатомические рисунки с указанием болевых точек. Я убежден, что попал сразу по двум вырубающим точкам, в силе удара тоже не сомневался.

Райк сам виноват, что подставил мне шею, — он был слишком тупым, чтобы знать о таких вещах.

Он врезался в меня. Вот повезло так повезло, если б он схватил меня, то отвертел бы голову. Защитная накладка его плеча ударила меня в грудь. Полагаю, не будь на мне в тот момент нагрудника, все ребра бы переломал, а так всего два. Удар был так силен, что сбил с ног, и я проехался по усыпанному костями полу. Притормозил у одной из проклятых колонн, почувствовал боль, но терпимую.

Нужно было сразу вытащить меч. Это было бы правильно, но такой ход противоречил неписаным законам. Я начал бой с удара пальцами, выходит, завершать его мечом нельзя. Но, когда выбираешь между потерей авторитета среди братьев и смертью от руки Райка, принять решение довольно трудно.

Я заставил себя подняться:

— Иди сюда, жирный ублюдок.

Слова прозвучали вызывающе. Гнев говорил за меня. Я злился на себя, потому что потерял над собой контроль, и еще больше за то, что нубанца посчитали трусом. Нубанцу не пришлось бы избивать Райка в кровь, чтобы доказать свою храбрость. Я бессильно злился на свою злость — совсем как собака, которая пытается поймать свой хвост.

Райк не стал тратить время на разговоры, с ревом бросившись на меня. Рванул прямо с места. Немногие замковые ворота сдержали бы натиск Малыша Райки. Страшновато, особенно если не знаешь, сможет ли он вписаться в поворот.

Используя эффект неожиданности, я резко отскочил в сторону, проклиная свои саднящие ребра. Райк врезался в колонну и опрокинулся навзничь. Из колонны выпало несколько камней. Я схватил крепкую бедренную кость и ударил ей по голове Райка, пока тот не поднялся на ноги. Кость с треском разломилась на две части, и я получил сразу две остроконечные палки.

Единственное, что угнетало меня в драке с Райком, — это то, что подолгу он никогда не залеживался. Слегка пошатываясь из стороны в сторону, он двинулся на меня, изрыгая чудовищные проклятья и угрозы, которые жаждал немедленно воплотить в жизнь.

— Я заставлю тебя сожрать собственные глаза, мальчишка. — Он выплюнул зуб.

Пританцовывая в боксерской стойке, я попятился и ударил его прямо в рыло самой длинной из палок. Он выплюнул еще один зуб. Как тут не рассмеяться. Поостыв, я чувствовал себя уверенней.

Райк неуклюже следовал за мной, а я старался удерживать дистанцию, нанося удары всякий раз, когда подворачивался удобный случай. Это напоминало травлю медведя. Ударил! Рычание. Ткнул! Ворчание. Меня разбирал безудержный смех, что было, вообще-то, недопустимо: всего одна ошибка, и я окажусь у него в лапах. Дотянись он до меня хоть одной из своих ручищ и ухвати… ну, тогда я буду вкушать собственные глаза, как он обещал. Нечто подобное Райк уже делал с другими.