— Капитана срочно вызвали в штаб армии, передадите ему, когда вернется, если это не очень срочно. А пока оставьте при себе. Чем еще порадуете?

Я передал собранные в Смоленске и Витебске данные, план Витебска с обозначением расположенных там объектов, данные, собранные Ксенией Околович и лицами, с которыми она связана.

Потом привели пленных. Увидав меня, они заулыбались.

—Чего они радуются? — спросил, подозрительно поглядев на меня, полковник.

— Напуганы. Чувствуют свою вину и понимают, что мы вправе с ними разделаться как с насильниками. Напали на нашу проводницу. Договорились: они пообещали ничего не скрывать, а я — сохранить им жизнь.

На допросе маленький адъютант начальника штаба при­бывшей из Франции стрелковой дивизии сказал, что немцы предполагают очистить от партизан район леса, с тем чтобы незаметно подтянуть силы для внезапного удара.

Сведениями полковник остался доволен. Он весь как-то переменился, стал любезен и даже пожал мне руку:

— Молодец! От немца не отличишь по произношению, не то что мои... Какой подход! Если вы не против, поедем ко мне в штаб? Назначим вас старшим переводчиком! А?

— Слушаюсь! — выдавил я, подумав: «Местечко теплое, но уж слишком близко к начальству — больно рискованно!»

— Тогда давайте свои данные, выправим вам воинский би­лет. — Он окликнул стоявшего у бруствера адъютанта и велел принести ему портфель.

— Завтра, по случаю Первого мая, отличившимся мы даем награды, а старшины получают офицерское звание. Вы?..

— Солдат!

— Простой боец? — улыбнулся полковник. И резюми­ровал: — Значит, младший лейтенант! Пусть вас оформят, можете идти! Через несколько дней, как договорились, вас вызову. — И, обратившись к адъютанту, указал на меня ру­кой, сказав:

— Отведите товарища лейтенанта к командиру роты, пусть его оформят! — и протянул бланк воинского билета. —Да, пока его ничем не загружать. Он и его товарищи заслужили отдых. Ступайте.

В довольно просторной землянке меня встретил сухощавый, небритый старший лейтенант. Выслушав адъютанта, он жестом пригласил сесть на ящик, сам уселся на такой же, оценивающе оки­нул взглядом, достал из третьего банку с тушенкой, сунул в руки, буркнув: «Открывай!» А сам потянулся за бутылкой и кружками. Пока я вскрывал банку, он налил полные кружки, вынул из сумки «трофейные» нож, вилку, ложку и, поднявшись, торжественно отчеканил:

—Поздравляю вас, товарищ младший лейтенант, с офицер­ским званием. Поздравляю со светлым пролетарским праздни­ком Первое мая! — и чокнулся.

Я по-кадетски щелкнул каблуками и выпил до дна. Водка отдавала сивухой, и я невольно скривился.

Лейтенант, звали его Петр Михайлович Свигайлов, усмех­нулся и разлил по кружкам оставшуюся водку, причем мне досталось побольше.

После утомительной ночи такая изрядная порция ударила в голову. Я захмелел. И когда мы уселись, принялся рассказы­вать, как мы добирались из Берлина сюда; как немцы относятся к пленным русским, морят голодом, провоцируют, всячески настраивают против советской власти, «перековывают», с тем чтобы превратить в послушных холуев и... палачей.

Потом последовал ряд вопросов на разные темы. Коснулся, конечно, и женщин. Ими командир роты интересовался очень, доходя до грязных подробностей. Чтобы как-то избавиться от «женского вопроса», я перешел на другую тему:

— Скажите, товарищ старший лейтенант, полковник, кото­рый со мной сейчас разговаривал, предложил мне стать у него переводчиком. Кто он, как его фамилия?

— Он разве не сказал? Вы что? Так хорошо знаете немец­кий?

— Я уже говорил вам, что знаю. Так как его звать? Полков­ника?

— Он должен на обратном пути заехать... и тогда «предста­вится»! — ухмыльнулся, пожав плечами, мой собеседник.

— Очень хорошо, а кто у нас командир дивизии? Если это, конечно, не секрет.

— Секрет!.. Неужто не понимаете!.. — и недоуменно на меня посмотрел.

Я не сдержался и насмешливо заметил:

—Весь мир, в том числе немцы, потешаются над русскими, которых искусственно делают дураками, окружая глупейшими тайнами. Когда я добывал для вас карту города Витебска, при­шлось брать немецкую, ибо советским людям эту тайну знать не положено, обойдутся и схемой..

— А кому, как не шпионам, нужны подробные карты?

—В магазинах Парижа, Берлина или Рима вы можете купить планы Москвы, Ленинграда, Одессы, Харькова и даже моего родного Елизаветграда, ныне Кировограда. Француз, хозяин магазина карт, когда я заинтересовался картами СССР, по­смеиваясь, спросил, не приехал ли я из России. И на мое «нет!» сказал: «Там у них все под замком и все под подозрением. Даже, скажем, аспирин имеет свое кодовое название, не говоря уж о пирамидоне!» Неужели вы тоже считаете такой «курс» правиль­ным? Кстати, в энтеэсовский газете «За Россию» я видел на эту тему карикатуру: Сталин смотрит на себя в зеркало и, грозя себе пальцем, говорит: «Ты мне кажешься подозрительным!»

— Не повторяй брех белогвардейской сволочи, дорогой товарищ! — повысил тон Свигайлов и сердито отвернулся.

—А вы знаете, что эта «белогвардейская сволочь», как вы их называете, помогает организовывать Сопротивление, скрывает наших пленных, создает, формирует общественное мнение в нейтральных странах, молится за спасение Отечества, которое волей или неволей пришлось покинуть? Поглядите на них и с этой стороны.

— А НТС, о котором вы рассказывали?

— Всякие, конечно, есть, Петр Михайлович!

— И у нас тоже есть всякие, Иван Васильевич!

Про себя же я снова удостоверился, какую роль играет в сознании людей моего Отечества обожествленный «отец на­родов», «великий вождь и учитель». Маленький, невзрачный, рябой, коварный, жестокий и теперь такой незаменимый ти­ран. Понял, как следует осторожно впредь касаться этой темы. В 1936—1938-х годах он расправился с «ленинской гвардией» и вновь окружил себя иудеями. Им ведь сильная Россия не нуж­на, а Сталин явно хочет сделать ее сильной!.. Что он сделает с ними после войны?

.. .В те дни я часто задавал себе этот вопрос. Он разрешился спу­стя десять лет его убийством и постепенным развалом империи.

— Конечно, в какой-то мере вы правы. Я просто делюсь впечатлениями. Надо знать мнение о Советском Союзе в мире. Немцы убеждены, что власть в СССР захватили в семнадцатом году евреи и крепко держат ее до сих пор, и считают, что войну вызвали они.

— Какая чепуха! Это Гитлер напал коварно на нас!

— Нацисты утверждают, будто после заявления ТАСС от 14 июня 1941 года началась секретная эвакуация евреев на вос­ток. Вы обижаете нашу разведку. Мне точно известно, что ЦК, высшее командование Красной армии, МИД были предупре­ждены о готовящемся ударе, — возразил я.

— А вы, часом, не разведчик? — поинтересовался старший лейтенант.