– Вау! Я действительно удивлена, учитывая, как ты относишься к чтению! – меняя положение и утыкаясь лицом в его каменный живот, прошептала я.

– Если честно, сначала я пытался слушать аудиокниги. Но голос читателя был настолько монотонным, что я сам начал засыпать вместе с тобой, вместо того чтобы изучать нужную мне тему, – признался Арман, заставляя меня захихикать.

– Я вот ни одной книги про беременность не прочитала. Вначале пыталась, но там описывалось столько всего, что заставляло меня волноваться! В итоге решила не нагружать свой мозг лишней информацией, – чувствуя, как медленно засыпаю под нежные поглаживания мужа, прошептала я. И в очередной раз уплыла в сонное царство.

* * *

Переехать в дом нам так и не удалось. На следующий день врач выявил у меня какие-то отклонения от нормы и, решив перестраховаться, в срочном порядке положил меня в больницу. Он поставил нас перед фактом, что до проведения операции мне придется находиться под наблюдением.

Я видела, как Арман нервничает и переживает, и только поэтому не стала канючить и возражать. Хотя желание послать всех куда подальше и уйти в отказ было сильным. Все мои планы – коту под хвост, и только потому, что так решил врач! Я ведь отлично себя чувствовала и не видела причин для таких радикальных мер.

– Эй, врач просто перестраховывается! Хватит быть таким серьезным, – попросила я мужа, когда медсестра, поставив мне капельницу с какими-то витаминами, вышла из моей ВИП-палаты. – Я вообще подозреваю, что он затеял всё это, чтобы вытянуть из тебя побольше денег.

Я пыталась шутить, но на Армана это не возымело никакого эффекта. Он как сидел у моей кушетки мрачный и задумчивый, так и остался в том же положении.

– Черт! Надо было остаться дома и не слушать тебя! – наконец взорвался муж, глубоко дыша и проводя руками по лицу, словно пытался смыть с себя тревогу.

– И чем бы это помогло? Ты же слышал врача: наша поездка тут совершенно ни при чем! Хватит негативить! Может, это и к лучшему, что я буду под наблюдением. Ты как раз разберешься с домом к нашему с малышом приезду. И спешить теперь не надо.

– Ты серьезно?

– Ну а что? В любом случае это лучше, чем если бы ты сидел около меня сутки напролет, волнуясь и нервничая. – Я пыталась объяснить ему целесообразность своих слов. – К тому же Бек с Аслы скоро приедут. Думаешь, Надежда Андреевна согласится? – Мне хотелось отвлечь Армана.

– Не знаю. Я предложил ей тройной оклад, но у нее сын…

– Который совершенно ею не интересуется, – насупившись, перебила я.

Дело в том, что мы предложили экономке переехать с нами, но пожилая женщина никак не могла решиться на переезд, хотя и было видно, что хотела этого. Она привыкла к нам, а мы – к ней. Даже я, знавшая ее совсем мало, не хотела с ней расставаться. Такое ощущение, что она была с нашей семьей многие годы.

– Думаю, Аслы сможет ее убедить, – взяв меня за руку, сказал Арман. – Не переживай.

– Она будет идеальной няней для малыша, – засыпая, сказала я. Я мечтала поскорее встретиться со своим чудом, до появления которого на этот свет осталось совсем немного.

Эпилог

Три года спустя…

Арман

– Папотька! – ворвался в мой сонный разум детский голосок, а маленькие ручки потеребили за плечо, пытаясь меня добудиться. – Папотька, плосыпайся! – прозвучало требовательнее, и я мигом раскрыл глаза.

Моя трехлетняя дочь стояла около моей кровати, дрожа и всхлипывая. В своей розовой пижамке, сжимая старую куклу, которую наотрез отказывалась менять, она представляла собой завораживающее зрелище.

Мое рыжее чудо.

– Что такое, Кексик? Опять кошмар приснился? – спросил я, нежно подхватывая дочь на руки и кладя ее рядом с собой на кровать.

– Угу, – смешно шмыгнула она своим маленьким носиком. – Глабители плишли и уклали дядю Бека.

– Ты что, опять смотрела с дядей Беком телевизор? – пытаясь не рычать, чтобы не напугать дочь, спросил я как можно мягче.

– Плости, папотька, – виновато прошептала Рия.

«Взять бы дядю Бека да отдать похитителям из твоего сна!» – подумал я сердито, приглаживая растрепавшиеся кудри дочери. Сколько раз говорил Беку не смотреть при ребенке свои стрелялки! Чертов придурок, как обычно, поступал по-своему, а мою малышку в итоге мучали кошмары!

– Не нужно бояться кошмаров. Помнишь, что я тебе говорил? У нас ведь есть сигнализация. Как только кто-нибудь попытается войти в наш дом, папочка услышит сигнал и вызовет полицию.

Ага. Или, скорее уж, пристрелю того, кто попытается взобраться в дом. Но дочери-то этого не скажешь.

– Холошо, папотька, я больше не буду бояться. Но можно сегодня поспать с тобой? Луни всё еще боится, – прошептала хитрюга, перекладывая всё на свою куклу.

– Ну, если Луни боится, то конечно, – прошептал я ей в макушку, наслаждаясь детским запахом своей малышки.

Не знаю, что бы я делал без нее. Как же права оказалась Очаровашка, когда пыталась объяснить мне, что ребенок изменит мою жизнь. Что он будет нуждаться во мне, как никто другой, а я буду нуждаться в нем.

Мы до последнего не знали, кто родится. Когда врач решил, что больше ждать нельзя, и назначил операцию… Нет, я не должен вновь об этом вспоминать! Нужно думать о хорошем. О моменте, когда я впервые увидел дочь и понял то, о чем говорила мне жена, пытаясь убедить в том, что мы не можем навредить своему ребенку.

Не знаю, в чем была причина моей беспрекословной любви к этому маленькому комочку весом в два с половиной килограмма. Она и на руках-то ощущалась маленьким котенком. Возможно, рыжие волосы, что так напоминали мне ее мать, а возможно, осознание того, насколько она беззащитна и нуждается в моей заботе и ласке. Именно дочь дала мне силы пережить тот день. Без моей малышки я бы сломался.

Это была любовь с первого взгляда, как и в случае с ее матерью. Так же, как мне когда-то хватило одного взгляда на мою Очаровашку, так же мне хватило бросить взгляд на дочь, чтобы понять – это маленькое чудо держит в своих крошечных пальчиках мое грешное сердце.

* * *

– Не хочу, кашу! – скривившись, отодвинула от себя тарелку Рия.

– Как я тебя понимаю, племяшка, – поддержал ее Бек, входя на кухню и садясь за стол. Он подмигнул девочке, отчего она тут же захихикала.

Вообще, любовь моей дочери к моему брату оставалась для меня загадкой. Она буквально болела им, липла к