— И тебе сказали… что… он… наркоман? — спросила Камилла.

— На это только намекали, — пояснил Хьюго. — Но этого было достаточно, чтобы я начал волноваться. Но как я мог предпринять что-то, полагаясь лишь на жалкие слухи, и что я мог сделать?

— Ты… увезешь меня отсюда? — затаив дыхание, спросила Камилла.

— Да, любимая. Я знаю, что должен забрать тебя от этого чудовища. Но понимаешь ли ты, как мы рискуем? Я беспокоюсь не за себя. Я готов умереть за тебя, но — если нас поймают, то тебя не станут убивать.

— Я сама убью себя, — прошептала Камилла, — я не смогу… жить… с ним.

— Нет, нет, но сейчас нам нужно подумать об осторожности. Нас не должны увидеть.

— Прошу тебя, забери меня сейчас, — взмолилась она.

Он наклонился и поцеловал ее в губы. Первое мгновение она была слишком удивлена, чтобы ответить. Внезапно по ее телу прокатилась горячая волна, она приникла к своему возлюбленному, и мир перестал существовать для нее. В сознании остался лишь он и его любовь к ней, все остальное потеряло значение.

— Хватит ли у тебя сил, любовь моя, вынести все, что нас ждет? — задумался он, выпустив ее из объятий. — Господи, я не могу допустить, чтоб с тобой случилось что-то плохое!

— Пока мы вместе, мне ничто не страшно, — прошептала она.

Он заставил себя оторваться от нее.

— Нам многое предстоит сделать, — отрывисто бросил Хьюго. Он встал, подошел к двери и позвал Розу, которая стояла на страже.

— Как тебе удалось пробраться ко мне? — спросила Камилла.

— Через балкон, — ответил он. — Никто не должен был видеть, как я захожу к тебе в спальню. Как мы поняли в Вестербальдене, во дворце следят за всем, что происходит.

— Но балконы не соединяются друг с другом, удивилась Камилла.

Хьюго улыбнулся:

— Я перепрыгнул с балкона на балкон. В Итоне никто не мог сравниться со мной в прыжках.

— Ты мог расшибиться, — ахнула Камилла.

— Все обошлось, — успокоил ее Хьюго. — Теперь послушай меня. Роза. Иди и найди Харпена. Скажи ему, что мне срочно нужны две резвые оседланные лошади. Пусть постарается все подготовить к нашему приходу. Да посмотри, много ли народу толпится в коридорах и кто сможет увидеть твою хозяйку, когда она будет спускаться по задней лестнице.

— Сейчас в коридорах почти никого нет, — ответила Роза. — Сегодня для слуг устроена вечеринка, и, думаю, все конюхи тоже пошли туда.

— Нам сопутствует удача, — произнес Хьюго. — Иди, Роза, а потом возвращайся за своей хозяйкой.

Ты поведешь ее по третьей лестнице до первого этажа. Я сам поднимался по ней сегодня. Она выходит прямо к конюшням.

— Вы встретите нас там, сэр? — осведомилась Роза.

— Да, а теперь поспеши. Нам нельзя терять время.

Роза убежала.

— Камилла, тебе лучше надеть костюм для верховой езды, — посоветовал Хьюго. — Ты сможешь сама одеться?

— Конечно, раньше я всегда обходилась без горничной, — улыбнулась Камилла.

Внезапно ей стало легко и спокойно. Она уезжала с любимым мужчиной, и внутренний голос подсказывал ей, что побег удастся и скоро они оставят позади страх и ужас пережитого..

— Я буду ждать тебя внизу, — проговорил Хьюго, — не задерживайся.

Она встала с кровати, и он снова привлек ее к себе. Крепко прижав ее к груди, он посмотрел ей в глаза.

— Я люблю тебя всей душой, — признался он. Скажи, что не боишься бежать со мной.

— Я боюсь остаться, — отозвалась Камилла.

Он поцеловал ее в лоб, отпустил и двинулся к окну.

— Любовь моя, будь осторожен, — напутствовала его Камилла, — береги себя.

Он повернулся и улыбнулся ей, а затем исчез. Какое-то мгновение она стояла недвижно, боясь, что услышит звук падения тела. Но Хьюго благополучно перепрыгнул на другой балкон, и она бросилась к гардеробу искать костюм для верховой езды.

К тому времени, как Роза вернулась, Камилла уже переоделась. Вместо изящной бархатной шляпки с разноцветными перьями она повязала на голову темный шифоновый шарф. Она немного надвинула его на лоб, чтобы скрыть лицо.

— Ты нашла Харпена? — волнуясь, спросила она.

— Он не удивился, мисс, — ответила Роза. — Он уже давно предупреждал меня, что не слышал ничего хорошего о принце.

Камилла не ответила. Говорить об этом уже не было смысла.

— Харпен отвезет тебя домой, — произнесла она. — В моей сумочке ты найдешь несколько золотых.

— Да, мисс, не беспокойтесь обо мне, мисс. Мистер Харпен позаботится обо мне.

— И я оставляю бриллианты, — добавила Камилла.

Роза открыла дверь.

— Быстрее, мисс, пока никого нет. Все внизу на пирушке, пьянствуют и горланят песни во всю мочь.

— Будем молиться, чтоб нас никто не увидел, пробормотала Камилла.

Она и в самом деле молилась всю дорогу, пока они бежали по коридору. Вот осталась позади парадная лестница, затем еще две других, и наконец они дошли до узкой лестницы, освещенной лишь одной тусклой свечой.

На улице уже стемнело. Стояла тишина. У Камиллы защемило сердце, она подумала, уж не случилось ли чего с Хьюго. Внезапно из тени деревьев вышел какой-то человек. С радостным возгласом она протянула руки ему навстречу.

— Лошади готовы, — тихо произнес Хьюго. — Харпен сказал конюхам, что они понадобились маркграфу, чтобы увезти назад в Вестербальден больную фрейлину.

— Ловко придумано, — восхитилась Камилла.

— Будем надеяться, что они поверят в эту сказку и дадут нам возможность скрыться, — заметил Хьюго.

Камилла взяла его за руку.

— До свиданья. Роза, и спасибо за все.

— Да поможет вам Бог, мисс, — ответила та.

Они обогнули левое крыло дворца и по мощенной булыжником дорожке вышли к конюшням.

Там стояли сотни лошадей и бесчисленное количество экипажей, которые привезли гостей. Для многих карет не хватило места, и их оставили под открытым небом.

В дальнем углу двора Камилла заметила двух оседланных коней. Она хотела было прибавить шагу, но Хьюго остановил ее:

— Не так быстро, не забывай, что ты больна.

— Ах да.

Из слуг на конюшне оставались лишь старик грум да двое мальчиков-помощников. Поодаль нервно расхаживал Харпен. Увидев их, он с облегчением вздохнул, но не произнес ни слова. Никто не должен был слышать английскую речь.

Хьюго поблагодарил конюхов на их родном языке и дал груму золотой. Он помог Камилле сесть на лошадь, а затем оседлал свою.

Она заметила, что он тоже переоделся. Камилла подумала, что изящный серый габардиновый костюм и начищенные сапоги выдают в нем типичного английского джентльмена. Но скорее всего, конюхам подобная мысль не пришла бы в голову, а кроме того, их мало интересовали иностранцы, заставившие их покинуть пирушку, на которую они, несомненно, торопились вернуться.