Гаснет свет, экран исчезает, и на сцене появляется мастерская Дуайта Лэнгли. Просторная комната, обставленная броско, с вызовом и даже вульгарно, производит впечатление театральной декорации. Посреди задней стены большое окно, за окном видны темное небо и верхушки деревьев; слева дверь на улицу, на правой стене, в глубине, дверь в другую комнату. На стенах, мольбертах и полу множество картин и набросков; все они изображают Кей Гонду – одну головку, в полный рост, в современной одежде и в развевающихся драпировках, обнаженной.

Комната заполнена разношерстной публикой; присутствуют мужчины и женщины во всевозможных нарядах: от фраков и вечерних платьев до пляжных пижам и широких брюк, слишком уж процветающих незаметно. Однако всех присутствующих объединяет общая черта – бокал в руке, и по всему видно, что уже не первый.

Дуайт Лэнгли развалился на диване; он молод, красив, смуглолиц; темная шевелюра растрепана, улыбка надменна, но неотразима. Юнис Хэммонд держится в стороне от гостей, ее глаза беспрестанно с беспокойством обращаются к Лэнгли; эта красивая, молодая женщина, тихая, неразговорчивая, одета в изящное черное платье, явно более дорогое, чем одежда остальных присутствующих.

Когда зажигается свет, все гости поднимают бокалы за здоровье Лэнгли, заглушая сиплую музыку, пробивающуюся из радиоприемника.

Мужчина в костюме. За Лэнни!

Мужчина в свитере. За Дуайта Лэнгли Калифорнийского!

Женщина в вечернем платье. За победителя и лучшего из нас пьют веселые проигравшие!

Трагически настроенный джентльмен. За величайшего художника всех времен!

Лэнгли (встает, делает благодарственный жест рукой, лаконично). Благодарю.

Все пьют. Кто-то роняет бокал, он со звоном разбивается. Лэнгли уходит в сторону. Юнис приближается к нему.

Юнис (протягивая к нему свой бокал, нежным шепотом). За тот день, о котором мы так давно мечтаем, дорогой.

Лэнгли (оборачивается к ней, равнодушно). А… да-да… (Чокается с ней, не глядя.)

Женщина в шароварах (обращаясь к ней). Не пытайся прибрать его к рукам, Юнис. Даже не пробуй. Отныне Дуайт Лэнгли принадлежит всему миру!

Женщина в вечернем платье. Ни в коем случае не хочу умалять достижение Лэнни, но должна сказать, что величайшая выставка десятилетия выглядела слабовато. Два-три холста с идеей, но остальные бездарны… и хватает же в наше время наглости, чтобы выставлять такое…

Женоподобный молодой человек. Боже мой! Это просто хлам!

Мужчина в костюме. Но Лэнни их всех уделал! Первая премия десятилетия!

Лэнгли (без тени смущения). Вас это удивляет?

Трагически настроенный джентльмен. Потому что Лэнни гений!

Женоподобный молодой человек. Абсолютно согласен! Настоящий гений!

Лэнгли идет к буфету, чтобы наполнить свой бокал. Юнис оказывается рядом с ним и берет его под руку.

Юнис (тихо, с нежностью). Дуайт, мы и минуты не были наедине, и я не могла тебя поздравить. Но сейчас я хочу сделать это. Я слишком счастлива, слишком горда тобой, чтобы выразить свое чувство словами, но я хочу, чтобы ты понял… мой любимый… насколько много для меня значит твоя победа.

Лэнгли (избавляясь от ее руки, равнодушным голосом). Спасибо тебе.

Юнис. Я не могу забыть прошедшие годы. Помнишь, уверенность в собственных силах подчас оставляла тебя, но я не сомневалась в твоем будущем и…

Лэнгли. Не надо сейчас об этом, ладно?

Юнис (с деланным смехом). Не надо. Я знаю это. Ужасно дурной тон. (Не удержавшись.) Но я ничего не могу поделать с собой. Я люблю тебя.

Лэнгли. Я знаю. (Отходит от нее.)

Блондинка (сидящая на диване рядом с женщиной в шароварах). Иди к нам, Лэнни! Когда-то еще посчастливится посидеть рядом с настоящим гением!

Лэнгли (усаживается на диван между двумя женщинами). Привет.

Женщина в шароварах (обнимая его за плечи). Лэнгли, твоя картина у меня никак из памяти не уйдет. Я буквально вижу ее внутренним взором. Она буквально не дает мне покоя.

Лэнгли (покровительственно). Она вам понравилась?

Женщина в шароварах. Я в нее влюбилась. Но какое название ты для нее придумал. Как же она называлась? Надежда, Вера… Милосердие? Нет. Подожди-ка. Свобода, Равенство или…

Лэнгли. «Цельность».

Женщина в шароварах. Точно. «Цельность». Но что же ты, дорогой, имел в виду?

Лэнгли. Не пытайтесь понять.

Мужчина в костюме. Но эта женщина! Женщина с вашей картины, Лэнгли! Друг мой, вы создали образец высокого искусства!

Женщина в шароварах. Это бледное лицо. И эти глаза. Глаза, которые смотрят прямо сквозь тебя!

Женщина в вечернем платье. Ты, конечно, знаешь, кто это?

Мужчина в костюме. Как всегда у него, Кей Гонда.

Мужчина в свитере. Скажи, Лэнни, ты хоть раз в жизни нарисовал другую женщину? С чего вдруг ты все рисуешь ее да ее?

Лэнгли. Художник говорит. Но не объясняет.

Женщина в шароварах. А кто знает о том, что на самом деле произошло между Гондой и Сэйерсом?

Мужчина в костюме. Держу пари, ее рук дело. Без нее обойтись никак не могло.

Женоподобный молодой человек. Представьте себе только Кей Гонду на виселице! Золотые волосы, черный капюшон и петля. Даже подумать жутко!

Женщина в вечернем платье. Новая тема для тебя, Лэнни. «Кей Гонда на виселице».

Лэнгли (в ярости). Заткнитесь все! Она этого не делала! Не смейте обсуждать ее в моем доме!

Гости на миг затихают.

Мужчина в костюме. Воображаю, какое наследство оставил этот Сэйерс.

Женщина в шароварах. В газетах пишут, что он еще больше разбогател в последнее время. Заключил сделку с «Юнайтед Калифорния Ойл» или с какой-то другой крупной корпорацией. Но теперь об этой сделке, наверно, нужно забыть.

Мужчина в свитере. Нет, вечерние газеты сообщили, что его сестра взяла управление в свои руки.

Женщина в вечернем платье. Но чем занимается полиция? Они арестовали кого-нибудь?

Мужчина в костюме. Неизвестно.