Наконец хоть какие-то детали. Она стиснула руки и сказала прерывающимся голосом:

— И она вся заполнена антиквариатом?

— До самого верха. — Качаясь, он подошел к столу и ухватился за спинку стула, чтобы сохранить равновесие. Потом он снова взял ее руку и похлопал с покровительственным видом. — Один поцелуй, и я покажу вам свои сокровища.

— Сегодня?

— Почему бы и нет? — Он погладил ее руку. — Вы так очаровательны, что я непременно должен вас поцеловать. Вы с Херстом уедете, как только я отдам эту проклятую шкатулку, а поцелуй будет мне напоминать о вас.

Этот человек ненормален. Он был обтекаем, как пуля, поэтому было трудно притворяться наивной, хотя именно это его и возбуждало. Лучше поскорее покончить со всем этим.

— Если вы хотите, чтобы я вас поцеловала, давайте сделаем это побыстрее, пока не пришли слуги, чтобы убрать со стола. — «И пока я не передумала». Ничего хорошего она не ждала.

— Вы упрямая малышка. — Он взял обе ее руки в свои и притянул совсем близко к себе.

Она подняла голову и подставила губы. А он схватил ее обеими руками, грубо прижал к себе и впился губами, пытаясь своим толстым языком проникнуть внутрь ее рта.

Она сопротивлялась, стараясь отвернуться.

— Сэр Лахлан, нет!

Он рассмеялся. Он с такой силой сдернул с ее плеч платье, что разорвал его. Звук треснувшей ткани еще больше возбудил его, потому что он стал лихорадочно прижиматься к ней и ущипнул за грудь.

Неожиданно Мойра поняла, почему Росс участвовал в двух дуэлях: он задумал овладеть ею прямо здесь и сейчас.

Мойре удалось высвободить одну руку, и она приложила ее ладонью к его груди, чтобы немного отодвинуться. Она продолжала мотать головой, так, чтобы он не смог ее поцеловать.

— Прекратите! — приказала Мойра. — Сейчас же!

Выражение его лица стало угрожающим, и он еще крепче прижался к ней бедрами.

— Вздумала со мной играть?

Он держал ее так крепко, что ей не удавалось наступить каблуком ему на ногу, поэтому она ударила его коленкой в пах так сильно, как только могла.

Он взвыл и отпустил ее. В ту же секунду она выхватила пистолет и крепко прижала дуло к его груди.

Росс выпучил глаза и замер.

— Вы… Это… Что вы…

— Вам пора спать, — сказала она.

Краска залила его лицо и шею.

— Вы хотели, чтобы я поцеловал вас. Просто умоляли!

— Нет, я согласилась поцеловать вас один раз. И я не приглашала вас нападать на меня.

— Я не нападал на вас.

Она отступила, продолжая целиться ему в грудь.

— Вы разорвали платье и пытались…

— Полагаю, вы расскажете об этом мужу?

Она, конечно, расскажет Роберту обо всем, хотя очень боится его реакции. «Мы найдем эту тайную комнату и без помощи Росса».

— Откройте дверь. Утром, как только шкатулка будет у Херста, мы уедем.

— А что, если я откажусь?

— Тогда я застрелю вас и оставлю Херста все расхлебывать. Он умеет находить выход из любой ситуации.

— Ваш муж не может намазать маслом собственный бутерброд, не то что справляться с какими-либо ситуациями. Хорошо. Я открою дверь, а вы, моя дорогая, можете убираться к черту! — Бормоча себе что-то под нос, он отпер дверь и распахнул ее. — Вот так! Вон отсюда!

Мойра попятилась к двери, сунув пистолет обратно в карман, прежде чем ее увидели стоявшие у двери лакеи. Не обращая внимания на их удивленные взгляды, она поспешила в свою спальню.

Наверху она приложила ухо к двери комнаты Роберта, но ничего не услышала. Он, наверно, уже спит.

Она зашла в свою спальню и дрожащими руками заперла дверь. Потом подставила к ней стул. Обезопасив себя таким образом, она вытерла рот тыльной стороной ладони и посмотрела на себя в зеркало, висящее над камином. Волосы были растрепаны, красивое платье разорвано на плече, щеки пылали, глаза блестели от страха. Она думала, Росс — дурак, не способный на насилие, а он… Она снова потерла рот, пытаясь стереть неприятное воспоминание. Роберт оказался прав: Росс относился к самому отвратительному типу мужчин, а она была глупа, думая, что сможет легко с ним справиться.

Вдруг она услышала в коридоре чей-то голос. Неужели Росс последовал за ней? Сердце забилось, и она бросила взгляд на окно, через которое влез Роберт. Она всем сердцем желала, чтобы сейчас он был с ней. С ним ей было бы спокойнее.

«Не существует принцев, готовых прискакать на белом коне. Если я хочу поговорить с Робертом, мне придется пойти к нему». Она скинула вечерние туфли, надела обычные ботинки и схватила плащ.

Она задула все лампы, и комната погрузилась в темноту. С бьющимся сердцем Мойра открыла окно и, сделав глубокий вдох, вскарабкалась на подоконник, а потом ступила на карниз. От ледяного ветра у нее перехватило дыхание. Помедлив, Мойра сделала неуверенный шаг.

Потом сделала еще несколько шагов. Неужели она видит серебристый свет за занавесками его окна?

Роберт уверял, что карниз не узкий, но ей он показался именно таким, особенно в темноте. Что же делать? Придется рисковать. Хорошо еще, что в каменной стене было достаточно выступов, за которые можно держаться.

Она шла, шаг за шагом, и вскоре уже была на полпути. Шаг. Еще шаг. Еще… и тут ее нога уперлась во что-то твердое, к своему ужасу, она с минуту не могла обрести равновесие.

Тяжело дыша, она посмотрела себе под ноги и увидела химеру, оскалившуюся в злобной усмешке. Стиснув зубы, Мойра перешагнула через нее. Пульс стучал в ушах. Она находилась так высоко, что не было ничего, что могло бы предотвратить ее падение, если она поскользнется.

Боже, и о чем она только думала? Она сошла с ума. Ее ноги словно приросли к карнизу.

Ветер трепал ее плащ, от холодного воздуха замерзли голые ноги. «Черт возьми, Мойра, двигайся!»

Она опять начала медленно продвигаться в сторону окна Роберта. Шаг. Еще шаг. Еще один. Она попыталась пропеть про себя эти слова. Наконец она оказалась там, где хотела.

Она уже намеревалась постучать в стекло, когда поняла, что слышит два мужских голоса.

Мойра прижалась к холодной каменной стене. «А теперь что мне делать?»

Хью хочет в ближайшем будущем поехать в Эдинбург, а потом в Лондон, чему я очень рада. Постарайся сделать так, чтобы ты, Александр и дети тоже смогли приехать. Это даст нам возможность выяснить, что происходит с нашими братьями. Они с нами ничем не делятся, у них все приходится вытягивать.

Я чувствую, что что-то происходит. Как говорит мама: «Нутро всегда говорит правду».