Но это после…

– Ты из меня всю кровь выльешь, – сказал я Рауфу. – Не можешь прямее лететь? Уже давно не стреляют.

Мы уже миновали позиции, с которых нас обстреливали. На второй и на третьей позициях, как мне показалось, стрелять и не собирались, на третьей вообще нам лапками махали. Но я, несмотря на ранение, успел все же за окно глянуть внимательно и увидел направляющегося от центрального лагеря в сторону линии обороны священника. Черную рясу трудно спутать с камуфлированным костюмом спецназовца. Священник нес что-то, завернутое в тряпку, и меня посетило ощущение охотника, который видит дичь, за которой давно гоняется. То есть, конечно, я уже знал, что это был лжесвященник. Но я обратил внимание даже на то, что этот лжесвященник идет с автоматом в руке. Но мы быстро мимо него пролетели, и рассмотреть подробнее главный объект своего любопытства я не сумел.

– Рад бы, да машину повредили… Как я теперь отчитываться буду?.. Ох, нагреют меня…

– Тебе заплатят, – сказал я категорично, хотя сам в этом уверен не был, поскольку разговора о возмещении риска не было.

– Кто?

– Кто в первый раз платил, – сказал я.

– Замминистра? – хмыкнул Рауф. – С него повышения категории-то не вытрясешь. А там деньги не его. Он и с первой суммой полчаса торговался.

Значит, Рауф получил приказ от своего замминистра. Это уже информация, которую я не знал. И следующий вывод напрашивался сам собой: Уматгирей имеет непосредственное влияние на некоторых членов правительства. Это радовало, и в дальнейшем это можно будет использовать при необходимости…

– Мне надо садиться, чтобы машину осмотреть. Иначе могу вообще не долететь…

– Садись. Мне тоже надо на землю.

– А где здесь сесть можно?

– Где можно, там и садись.

– Есть, кажется, площадка…

* * *

– Готово. Будете, скорее всего, жить, эмир. И только красивее станете. Легендами обрастете. Вас в ментовских сводках будут называть Человеком со шрамом.

Санинструктор позволил себе даже улыбнуться и пошутить. Будь это санинструктор из моего джамаата, я бы ему точно такой же шрам за шуточку оставил, чтобы в сводках путаница получилась и какие-то из моих грехов на него списали. Но с чужим человеком я так поступать не стал, хотя сказал о своем желании публично и посоветовал ему знать свое место. Санинструктор отошел с легкой обидой. А он, козел, хотел за свое хамство благодарности?!.

Здесь же все пять эмиров стояли. Ждали моих действий, как ждали бы приказаний. Геримхан говорил, что у него нет связи с этой стороной ущелья. Но они словно бы знали о его желании поставить здесь командовать меня. Я не стал бы командовать. Я бы просто своим делом параллельно занимался. Но дурацкая рана меня озлобила.

– Что стоите? – спросил я не слишком ласково. – Я не генералиссимус Сталин. Садитесь. У кого здесь среди вас есть спутниковые телефоны?

Эмиры переглянулись. Один за другим головами помотали. Все правильно. Это я на всякий случай спросил. Геримхан говорил, что связи нет, значит, спутниковых трубок нет. Я вытащил свою трубку, набрал номер Биболатова и сразу включил на трубке громкоговоритель.

– Геримхан, ты видел, что произошло?

– Тебя обстреляли. Я так понял. Пулеметные очереди слышал, но моих людей там не было, значит, стреляли в тебя… Догадаться не трудно.

– А почему меня обстреляли? Почему раньше не стреляли, а потом стали стрелять?

– Почему?

– В твоем окружении есть человек со спутниковой трубкой?

Биболатов на секунду задумался.

– И что?.. – спросил осторожно.

– Пока мы с тобой разговаривали, кто-то позвонил спецназовцам и предупредил, кто в вертолете. Иначе не могло быть…

Молчание длилось еще десяток секунд.

– Что задумался? – спросил я.

Трубка в ответ донесла звук выстрела.

– Был у меня такой человек. И он как раз, вроде бы, разговаривал по трубке, когда мы с тобой говорили. Он часто звонил своему дяде в Турцию…

– А дядя был совсем рядом, в той же долине. Только это не только не Турция, это еще даже не Грузия…

– Аллах распорядится его душой… – сказал Геримхан. – Он и без того воду в отряде мутил. Ему моей власти хотелось. Я так думал… А он просто хотел помешать нам стать сильным отрядом, хотел разбить нас на группы и увести своих друзей…

– Я рад, что проблема решена. Я принял твое предложение. И подумаю, что можно сделать с этой стороны. Что ты планируешь?

– Я выступаю почти всеми силами – осталась незадействованной только дальняя разведка у перевала, пятнадцать человек, и еще здесь четыре человека, на базе. Они чуть позже вступят… Сейчас пошли за гранатометами и гранатами, которые я раньше в сторону перевала отправил. Но при этом, учитывая первый плачевный опыт, выступаю и со всеми мерами предосторожности. Но пойду, будь спокоен, уверенно, как на танке. Я просто уничтожу все живое вокруг. Чтобы спецназом здесь больше не пахло…

– Надеюсь, у тебя получится, – ответил я довольно вяло, что явно контрастировало с его пионерской приподнятой бодростью. Наверное, Геримхан в детстве был активным пионером. По возрасту он должен был им быть.

– Что ты сделаешь?

– Еще не знаю. Я ранен в лицо, меня только что перевязали. Мне следует самому сказать эмирам, кто теперь ими командует, или ты хочешь объявить это?

Эмиры слушали наш разговор внимательно. И поняли, о чем идет речь. Они сами ждали этого и желали этого, потому что подчиняться друг другу не хотели, считая каждый себя выше других, но мой авторитет был значительно более высоким, чем у них у всех, вместе взятых.

– Я думаю, они уже согласны.

Эмиры услышали.

– Согласны, согласны… – закивали головами.

Значит, вопрос уже обсуждался в то время, пока я летал над позициями спецназовцев. И эмиры пришли к самостоятельному согласованному решению.

– Тогда, Геримхан, ты начинай, я познакомлюсь с обстановкой и тоже вступлю…

– Я хотел бы начать одновременно с тобой. Мы уже выступаем… Нас время поджимает…

Хорошенькое дельце! Он что, считает меня просто «пушечным мясом»? Легко сказать – выступай… Я даже не знаю, сколько у меня стволов, какое вооружение и на что способны мои бойцы. Вдруг все они повара и санинструкторы, которые только время от времени берут автомат в руки, между моментами, когда следует мешать кашу в котле или делать очередную перевязку.

– Это исключено. Я должен присмотреться к тем, кого в бой поведу. И я не вижу необходимости в одновременной атаке…

– Ты услышишь ее. Ты обязательно услышишь. Жди… Это будет сигналом, и сигнал внесет панику в ряды спецназовцев. Поторопись, моя разведка уже дает сигнал к общему выступлению. Я пошел. Тебе же будет проще.