Еще, еще, еще. Все мое тело пылало. Как ей это удается каждый раз?

Вытянув ноги, я накрыл ее тело собой и прижал запястья к земле. Я чуть не сошел с ума от удовольствия, когда она, вместо того чтобы всеми силами отбиваться, взялась руками за мое лицо и поцеловала меня в ответ.

Мягкие губы обхватили мои, а горячий и влажный язык проник внутрь, и я стал с ним играть. Каждый раз, когда шарик пирсинга касался чего-нибудь у меня во рту, кровь с новой силой приливала к члену.

– Господи, Фэллон. Твой гребаный язык, – выдохнул я и вновь прильнул к ее губам.

Целоваться и чувствовать ее сережку во рту было так приятно, что я был готов заниматься этим всю ночь, до самого утра.

Когда я узнал, что был у нее единственным, то ощутил сразу миллион эмоций, в которых не так-то просто было разобраться. Единственное, о чем я мог думать, – что хочу быть для нее первым во всем. Я мог не переживать, что она станет сравнивать меня с другими парнями. Но меня волновало, смогу ли я воплотить в жизнь все ее фантазии. Что, как ни удивительно, представляло собой задачу посложнее. Я хотел дать ей все, чего бы она ни пожелала.

Я перекатился по земле ближе к ней и, не отрываясь от губ, провел рукой по животу и проскользнул под джинсы.

– Боже.

Замешкавшись, я шире открыл глаза и уставился на нее. Под джинсами на ней не было белья.

Опустив руку ниже, я проник в пространство между ног, нащупал то, что искал, и улыбнулся, почувствовав, какой мокрой она уже была.

Фэллон запрокинула голову и громко вздохнула.

– Знаешь, как сильно ты меня заводишь? – мой вопрос прозвучал, скорее, как обвинение. – Такая сочная и… идеальная.

Моя.

Проникнув двумя пальцами внутрь, я чуть не отключился от наслаждения. Такая горячая. Пальцы буквально тонули в ее влаге.

– Я хочу войти в тебя, – сказал я, двигая пальцами все быстрее и быстрее.

– Мэдок, пожалуйста, – умоляла Фэллон, но я лишь наклонился и провел кончиком языка по краешку ее уха. Вздрогнув, она прижалась ко мне головой.

– Нет, еще рано. Я хочу, чтоб сегодня у тебя случился еще один первый раз.

Привстав на коленях и вновь склонившись над ней, я достал руку из джинсов, поднялся выше, задрал футболку, обнажая грудь, и принялся покрывать поцелуями живот, лаская губами бархатистую кожу. Опускаясь все ниже, я снова добрался до джинсов.

– Нет, Мэдок, так нельзя, – схватившись за мою голову, она привстала. – Нас ведь могут увидеть.

– Мне совершенно наплевать.

Расстегнув пуговицу, а за ней и молнию, я одним движением спустил ее джинсы до колен, и нырнул между ног, жаждая снова ощутить этот вкус.

На дворе стоял октябрь. На улице было прохладно, но я не замечал этого, потому что весь горел от страсти. И ее тело было таким горячим…

Я поднял на нее глаза и начал играть языком с клитором, усмехнувшись, когда увидел, как она закрыла лицо руками.

Фэллон смущалась. Это приводило меня в экстаз. До этого момента я думал, что был не единственным, с кем она занималась оральным сексом. Но теперь точно понял, что тут я тоже первый. Я был первым во всем. Она вся моя.

Я плотно прижался языком к пульсирующему клитору и стал двигать им по кругу, и вскоре она убрала руки от лица и схватила меня за волосы.

Фэллон начала неуклюже дергать ногами, и я понял, что она пытается стянуть джинсы.

Что за девушка.

Приподнявшись, я взялся за пояс, который был уже на уровне лодыжек, снял с нее джинсы и швырнул в сторону.

– Твою мать, – тихонько простонал я, разглядывая ее.

На ней была одна только задранная футболка, все остальное тело было голое. Я снова расположился у нее между ног. Она сжала мои волосы в кулак, а я продолжил двигать языком: то вверх-вниз, то вокруг клитора.

– Мэдок, – задыхаясь, прошептала Фэллон, начав тереться о мой язык. – Мне так хорошо. Дай мне кончить. Пожалуйста.

Все мое тело было напряжено до предела, и в районе паха все изнывало от возбуждения. Член терся о джинсы, и я ощущал, как под футболкой капли пота скатываются по спине.

Я больше не мог это выносить.

Это было даже не возбуждение или желание, а притяжение, которому невозможно сопротивляться. Я хотел ее так, что низ живота пылал огнем, и я гнал от себя мысли о том, что она снова использует меня. Хочет Фэллон признать это или нет, но между нами существует безумная неразрывная связь.

Я накрыл ее промежность губами целиком и проник языком внутрь, заставив Фэллон застонать. Я то ласкал и посасывал ее, то входил внутрь.

– О боже, Мэдок.

Запрокинув голову, она дышала все чаще, а через минуту задрожала всем телом. Я обхватил ее за бедра, и, вцепившись мне в волосы, она кончила.

Я держал ее на весу, а она содрогалась у меня в руках. Опустив ее на землю, я сел на корточки и достал из кошелька презерватив. Прежде чем она успела открыть глаза, я разорвал упаковку, надел его и погрузил головку в ее горячую пульсирующую плоть. Я хотел войти в нее до того, как оргазм закончится. Дыша так же часто, как она, я наклонился, стянул с себя футболку и отбросил в сторону. Одной рукой опираясь о землю, другой я направил член внутрь. Она приподнялась, обхватила меня за плечи и страстно поцеловала.

Я погладил головкой ее клитор. Ее губы задрожали.

– Ляг обратно, – сквозь зубы прошипел я. – Я хочу войти в тебя.

Она расслабилась, опустилась на землю и развела ноги шире. Я вошел в нее одной головкой, затем приподнялся и вошел на всю длину.

– Ох! – простонала она, а я закрыл глаза и выдохнул.

Приподняв ее колени, я крепко обнял Фэллон руками и прижал к себе, чтобы проникнуть еще глубже.

– Мэдок, – растерянно шептала она.

Ее взгляд был затуманен, она хотела большего. Девушка схватила меня за попу и прижала к себе, и я вздрогнул, когда она впилась ногтями в мою кожу. Мне нравилось.

– Вот так, – прошептал я и начал быстро двигаться. – Ласкай меня, Фэллон.

Еще сильнее прижав меня к себе, она провела руками по спине, а потом притянула мою голову и снова поцеловала. Словно сходя с ума, она провела языком по моей шее, облизала мочку уха и с новой силой принялась целовать.

– Быстрее, Мэдок, – прошептала она мне на ухо. – Жестче.

Одной рукой я опирался на землю, а второй сжимал ее грудь. Я входил в нее, и с каждым движением она вцеплялась в меня сильнее и сильнее. Я завороженно смотрел, как ее тело вздрагивает от каждого моего толчка.

Я полностью растворился в ней. Может, я и мог бы жить без нее, но мне определенно этого не хотелось. Я хотел каждый день просыпаться с ней в одной постели. Хотел, чтоб она сидела у меня на коленях. Хотел носить ее на руках с этого момента и до конца наших дней.