руки ползут ниже.

Оттягивают резинку моего белья.

Заставляют захлебываться жаром!

– Нет!

Почти выкрикиваю.

– Нет. Я совсем этого не хочу!

– Правда?

Его бедра врезаются в меня с размаху. С громким хлопком, заставляя вскрикнуть.

Там у него камень! Просто самая настоящая бейсбольная бита!

Железно твердая! Да он через одежду почти пронзает меня ею насквозь.

– Пожалуйста. Я не хочу. Просто оставь нас в покое!

– Не могу.

Его рука медленно ползет ниже. Останавливается у самого края внизу живота.

– Пожалуйста.

Шепчу уже почти бессильно.

– Не пользуйся тем, что мы в твоей  власти. Ты сильнее, и мы заперты в твоей квартире. И…

– Хочешь сказать, я пользуюсь положением? Силой?

Его зубы скрипят.

Рука выскальзывает из-под моей одежды.

Зато теперь обе его руки крепко сжимают мои бедра. До боли.

– Ах!

Солодов резким рывком разворачивает меня к себя.

– Повтори это, – цепляет пальцами мой подбородок. Заставляет поднять голову и посмотреть прямо ему в глаза.

В глаза,  в которых плещется штормовое пламя!

– Значит, я насильник, так, по-твоему? Я тебя принуждаю? Насильно? Отвечай! Татьяна!

Мне кажется, что он меня сейчас тряхнет. Схватит за плечи, поднимет вверх и начнет трясти.

А в его лице темная, злая ярость.

– Я хоть раз чем-то воспользовался? Требовал чего-то от тебя? Угрожал силой? Хоть раз, Татьяна? Черт возьми! Мы спали в одной постели! Да я сто раз мог бы сделать все, чего бы захотел!

– Пусти меня. Пожалуйста.

Такой Солодов меня пугает. Кажется, вот сейчас я и правда разбудила самого настоящего, жутко жестокого монстра. Не надо подавать ему идей о том, что он мог бы сделать или к чему принудить.

Понятно же. Он вообще может запереть меня в этой квартире. Отобрать малышку, потому что он ее опекун теперь уже на законных основаниях. И… Разве тогда я не соглашусь на что угодно? На любые его условия!

– Я хочу, чтобы ты извинилась, – чеканит металлом. – Меня в жизни еще никто не смел обвинять в насилии! Я плохо с тобой обращаюсь? Хоть чем-нибудь обидел?

– Прости.

Опускаю голову.

Пытаюсь сделать шаг назад. Вырваться из железных тисков его рук.

– Нет.

Крепкие пальцы снова ловят мой подбородок.

– Этого мало, Татьяна.

– Прости пожалуйста. И я приготовлю для тебя ужин. Какой ты захочешь.

– Мало!

– Ну, что мне сделать?

В принципе, он прав.

Он поступил благородно. Даже не назвал меня своей должницей за спасение Раи. Не попрекнул. Я перегнула палку. Реально перегнула.

– Целуй, Татьяна. Целуй меня. Сама.

Вот сейчас в его голосе ни капли нежности или страсти.

Это приказ. Ледяной. Холодный и жесткий.

Как…. Как если бы он сейчас вытащил из брюк ремень и полоснул им по воздуху, пытаясь добраться до мягких и очень нежных частей моего тела!

  – Ты опять, да? Хочешь, чтобы я с тобой вот расплатилась за все, что ты сделал?

Вспыхиваю. Сжимаю кулаки. Нет. Они сами по себе сжимаются. Рефлекторно.

Понимаю же, что ничего я не смогу Солодову сделать. Если надавит, то подчинюсь, как миленькая.

Не за подарки или деньги. Не за дорогие вещи! А ради Раи...

Я знаю, что жизнь жестока. За все в ней нужно платить. Никто не подаст руку помощи просто так. Даже в самый тяжелый момент и даже те, кому веришь безоговорочно! Одни друзья родителей чего стоят!

Но…

Почему слезы наворачиваются на глаза?

И внутри становится так погано, так мерзко, как будто там целая помойная яма!

Видимо, я тоже придумала себе принца! Ничем не лучше, чем маленькая наивная малышка-Рая.

Где-то в глубине души поверила, что Евгений совсем не такой! Увидела в нем силу и благородство… И… Чего уж там! Надо признать, что на него откликается не только мое тело! Но и сердце! Как бы я ни пыталась загнать это чувство обратно вглубь!

Мне бы хотелось… Чтобы он стал со мной другим! Чтобы у нас все вышло иначе! Без его подкупов этих бесконечных! Без проклятых денег, без которых, увы, в нашем мире прожить нельзя! Если бы только не сестренка…

Плюнула бы ему в лицо. Развернулась бы и ушла!

Но не могу… Ох, черт! Как же горько! Даже вкус горький во рту появился. Скапливается внутри, разгоняя сладкое безалкогольное вино!

– Игра в доброго принца закончилась, да?

Пытаюсь оттолкнуться от него обеими руками.

Но не выходит. Мощное тело мужчины прижимает меня слишком сильно.

– Перестал играть в рыцаря? И в попытки меня купить? Наконец показал свое истинное лицо, правильно, Солодов? Берешь все, чего хочешь! А если не можешь получить по доброй воле, возьмешь силой!

– Целуй!

Его голос звенит яростью. Такой, что меня покрывает ледяными мурашками.

Ладно.

Похоже, я зажата в угол. В прямом и переносном смысле слова!

И Солодов не делает ни единой попытки мне помочь! Даже не отрицает того, что я сказала!

Ну и черт с ним!

Ничего он не получит! Мою душу, так точно!

Максимум, холодное тело. Которое под ним будет ледышкой. Буду лежать и смотреть в потолок. Терпеть его потуги. Может быть, даже всплакну. Оставлю его после такой жаркой страсти импотентом! Или ему даже это не важно? Главное, просто взять свое?

Хотя… Сейчас в нем не видно ни капли страсти, если не считать огромной дубины, врезающейся прямо в мое тело…

Поднимаюсь на цыпочки.

Закрываю глаза, чтобы не видеть ледяного лица, которое уже успело отпечататься в меня в самом сердце. Крепких рук и груди, в которых мне бы хотелось спрятаться от всех бед мира.

С трудом дотягиваюсь до подбородка.

Мажу губами по краю нижней губы.

– Плохо целуешь.

Ледяной голос лупит сталью.

– Как умею!

Выдыхаю со злостью.

– Значит, учись!

Черт бы его побрал!

Снова поднимаюсь на цыпочки. На самые пальчики ног. Насколько могу высоко. Так, что еще чуть-чуть, и свалюсь.

Прижимаюсь губами к плотно сжатой линии его губы.

Глыба. Ну натурально. Самая настоящая ледяная глыба, вот он кто!

Даже распахиваю глаза.

Это правда Солодов? Тот самый, который так жарко на меня набрасывался? Может, он уснул? Или вообще? Умер?

– Доволен?

Распахиваю губы, чтобы задать ехидный вопрос.

Но… Не успеваю.

Его руки вдруг резко впечатываются в мои бедра. Рывком дергают на себя на сильно, что воздух вылетает из груди!

А губы распахиваются. Набрасываются на мой рот жарко. Напористо.

Просто обрушиваются, сминая. Вышибая из меня последний воздух!