Вокруг плеса Мыс-Не-Мыс, под черную ажурную арку Эстакады Пуласки. Свет, безжалостный, как железо, нарастает в небе… Высокие кирпичные трубы, сортировочные станции… Заря над Натли. Ну, технически говоря, заря – над Сикокусом. Сид подтягивается к лодочной пристани гребной команды средней школы Натли, снимает воображаемую фуражку яхтсмена и жестом ссаживает пассажиров на берег.

– Добро пожаловать в ПодДжёрзье.

– Экий у нас капитан Стюбинг, – зевает Марка.

– О, и не забудь рюкзачок Игоря, будь так добра, мой Томатный Сюрприз.

Прическа Максин в беспорядке, она впервые с 1980-х не ложилась всю ночь, ее экс и их дети где-то в США наверняка хорошенько оттягиваются без нее, и, может, минуты полторы она себя чувствует свободной – по меньшей мере на краю возможностей, как наверняка что б там ни чувствовали европейцы, впервые проплывшие вверх по Пассаику, еще до той долгой притчи корпоративных грехов и коррупции, что им овладела, до диоксинов и шоссейного мусора, и неоплаканных акров отходов.

От Натли до Порта Управления через Ньюарк ходит автобус «Нью-Джёрзийского Транзита». Им удается пару минуток поспать. Максин снится один из таких транзитных снов. Женщины в платках, зловещий свет. Все говорят по-испански. Отчего-то отчаянное бегство на устаревшем автобусе по джунглям, избежать угрозы, возможно – вулкана. В то же время это еще и туристский автобус, полный англов с Верхнего Уэст-Сайда, а распорядитель тура – Виндуст, этим своим голосом радиоумника читает лекцию, что-то о природе вулканов. Тот, что у них за спиной, который никуда не делся, становится все зловещее. Максин просыпается от всего этого где-то на подъездах к тоннелю Линкольна. На конечной автостанции Марка предлагает:

– Давайте двинемся другим путем, избежим Дизнеева Ада и поищем себе завтрак.

Они находят завтрачную забегаловку латиносов на Девятой и вкапываются.

– Что-то вас беспокоит, Максин.

– Хотела вас спросить уже некоторое время, что происходило в Гватемале в 1982-м?

– То же, что и в Никарагуа, Эль-Сальвадоре, Рональд Рейган и его люди, шактменовы громилы вроде Эллиота Эйбрэмза, превращавшие Центральную Америку в бойню, лишь бы разыграть свои антикоммунистические фантазийки. Гватемала к тому времени подпала под контроль массового убийцы и особо близкого дружка Рейгана по имени Риос Монтт, который, по своему обыкновению, вытирал кровавые руки о младенца Иисуса, как это делает столько подобных ему обаяшек. Карательные отряды правительства, финансируемые США, армия прочесывает западные нагорья, официально вычисляя EGP[68], она же Партизанская армия бедноты, а на практике уничтожая все местное население, с которым сталкивается. Был там по меньшей мере один лагерь смерти, на тихоокеанском побережье, где упор, возможно, делался на политических, но наверху, в горах, на местах происходил геноцид, даже без массовых захоронений, тела просто бросали в джунглях, лес с ними сам разбирался, что наверняка изрядно сэкономило правительству на уборке.

Максин отчего-то уже не так голодна, как думала.

– А какие-то американцы, что там были…

– Либо гуманитарные детки, наивные и на грани идиотизма, либо «советники», делившиеся своим обширным опытом по забою небелых. Хотя к тому времени бо́льшую часть этого уже отдали на аутсорс сателлитам и клиентам США, со всеми необходимыми техническими прихватами. А вы почему интересуетесь?

– Просто любопытно.

– Ну. Когда будете готовы – скажете. Я на самом деле д-р Рут Вестхаймер, меня ничего не шокирует.

На ступеньках конторы ее ждет коробка вина, кое, когда она видит этикетку, вынуждает ее заметить:

– Ну, святый блин. – «Сассикая» 85-го года? Коробка? Должно быть, по ошибке. Однако, похоже, тут есть записка… «Выясняется, вы и нам кое-какие деньги сберегли», без подписи, но кто еще это может быть, если не Роки, стар-добрый этноэнолог? Как бы то ни было, годится для стольких мук совести, чтобы снова подтащить ее ко все более заковыристым гроссбухам «эунтуихсг»/«хэшеварзов».

Сегодняшний день отчего-то мнится ей странным. Один из тех назойливых паттернов, которые не всегда приятно видеть, потому что означает он неоплаченную переработку, но что тут еще нового. Она ставит кофе, затем глядит еще разок на след между «эунтуихсг» и счетом «хэшеварзов» в Эмиратах, а немного погодя видит, в чем дело. Устойчивый дефицит, да еще и солидный. Будто кто-то подсосался к трубе. Любопытно тут количество. Оно, похоже, совпадает с другой суммой, сбивающим с толку устойчивым излишком, связанным с наличным компонентом покупки Мрозом «эунтуихсг. ком». Чеки депонируются на счет деловых операций в банке на Лонг-Айленде.

Уйдя из-под контроля, Максин приобрела некоторое количество программных пакетов, благодаря любезности некоторых менее почтенных клиентов, которые придали ей суперспособности, не вполне подпадающие под Общепринятые Практики Учета, как то: не взламывай ничьего банковского счета, да останется сие на долю ФБР. Она роется в паре выдвижных ящиков стола, находит диск тошнотного зеленого оттенка металлик без этикетки и еще сильно задолго до ланча погружается в частные дела Лестера Трюхса. Само собой, дефицит точно балансируется суммой, регулярно переводимой на один из личных счетов Лестера.

Выразительно выдохнув:

– Лестер, Лестер, Лестер. – Что ж. Все эти базары о неразглашении – лишь дым, прикрыть то, что он замышляет на самом деле, нечто гораздо опаснее. Лестер обнаружил невидимую подземную реку налички, протекающую сквозь его вскоре-усопшую компанию, и перенаправлял солидную порцию призрачных платежей Мроза от их судьбы в виде риялов на какой-то собственный тайный счет. Прикидывая, что напал на золотую жилу.

Значит, тем вечером в караочной, когда он сравнивал Гейбриэла Мроза с ростовщиком или сутенером, то была не просто фигура речи. Лестер, под угрозой исчезновения, как девушка под виадуком, что не дается тому, кто ею рулит, отчаянно стараясь добиться хоть какой-то помощи, отправлял Максин сигнал бедствия кодом, который она, к своему стыду, даже не обеспокоилась прочесть…

А самое трудное – в том, что она-то соображает, знает, что под высокими гребнями пены, нагнанной корпоративным порядком и воспеваемой СМИ, залегают глубины, где мелкое мошенничество становится серьезным и даже смертным грехом. Есть такие типы личности, кто безумно лезет в бутылку, наказание жестоко и – встревоженный рефлекторный взгляд на часы на стене – незамедлительно. Этот парень может и не знать, в какие неприятности вляпался.

Она удивлена, что Лестер принимает вызов на своем мобильном после первого же звонка.

– Вам повезло, это был последний звонок, который я собирался принять на эту штуку.

– Меняете провайдера?

– Спускаю инструмент в очко. Мне кажется, на нем чип с маячком.

– Лестер, я наткнулась на что-то вроде как серьезное, нам нужно встретиться. Оставьте сотовый дома. – По его дыханию она определяет, что он знает, о чем речь.