— Ох, я полагаю, это все глупые домыслы! — вступила в разговор вторая леди. — А даже если и так, боже мой, да кто сейчас обратит на это внимание? Право, раздули из мухи слона. Можно подумать много невест сейчас доживает до свадьбы девственницами!

— Ха — ха! Ваши разговоры, мадам, так фривольны и порочны, что возбуждают мой интерес! — легким жестом маркиз откинул полы длинного камзола, усаживаясь с ней рядом. — Но принцесса — не все! И потом, если бы не эта шумиха!

— Но, сударь, в таком случае он мог бы прислать хотя бы своего представителя, его заслуги в этой кампании неоспоримы!

— Я вижу, дорогая, вам не терпится завязать знакомство с лихими воинами данов? Оно и понятно! Но, увы, не мог. Мне довелось пообщаться с ним вчера в замке Дикси. Сегодня утром его флот покинул берега Фризии, прихватив весьма богатую добычу. Условия договора исполнены, нам не в чем его упрекнуть.

Сердце глухо стукнуло, комок слёз застрял в горле. Вот и все. Он уплыл. Да, да. Все правильно…

— А правду ли говорят, что он так уж хорош собой? — снова вступила Луиза.

— Мне трудно судить, я мужчина, — скромно ухмыльнулся маркиз, — но определенно, женщины таких как он не пропускают!

— О, возможно, то был сладкий плен! — Луиза томно вздохнула, в беседке засмеялись.

Развернувшись, я по возможности бесшумно побежала в сторону замка. Мне до конца дней теперь страдать и быть посмешищем? Я уйду в монастырь! Почему нет? Многие королевы заканчивали так свой бренный путь, туда мне и дорога!

Я заперлась в комнате, разогнала прислугу и дала волю слезам. Он забыл меня! Уплыл! Да и не любил вовсе! Разве иначе не плевать бы ему было на все эти решения и проклятья? А мое проклятие теперь — до конца дней своих лить слезы, разве любой другой исход был бы хуже?

Свернувшись на постели калачиком, замерла. Завтра опять придется выслушивать раздраженные речи отца про то, что меня необходимо срочно выдать замуж, терпеть сочувствующие взгляды приближенных и отбиваться от назойливых лекарей. Теперь это моя жизнь, моя реальность.

Утром я, обмирая от страха, стояла пред грозны очи моего отца.

Лауфф сидел за столом в кабинете. Плотно занавешенные окна не пропускали света, он струился небольшой полоской через дверь смежной комнаты для переговоров.

Этот факт меня немного ободрял, возможно, отец не заметит темных кругов у меня под глазами. Даже при скудном освещении я видела, как напряжено его лицо, король раздражен и недоволен. Длинные пальцы небрежно отбивали неровный ритм по массиву деревянной столешницы: то глухо, то издавая звонкий звук. Поглощенный своими мыслями, он не спешил начинать разговор.

Интуиция настойчиво подсказывала, что ничего хорошего мне этот разговор не сулит, я в нерешительности переминалась с ноги на ногу, пытаясь угадать, о чем пойдет речь. Обычно отец говорил прямо, не пытаясь ничем вуалировать свои мысли. Но сейчас я видела, он никак не может решиться! Боже! Что он задумал?

Я непроизвольно съежилась и всхлипнула. Лауфф дрогнул и поднял глаза. Глубокие вертикальные морщинки залегли на переносице, их появление всегда говорило о его недовольстве.

Перестав выстукивать пальцами, он выдохнул и, хлопнув ладонью по столу, заявил:

— Я выдаю тебя замуж, Фелина. Поверь, мне нелегко далось это решение. Возможно, я легче согласился бы отрубить себе руку, но это будет правильно, поверь.

Земля ушла из-под ног. Я покачнулась, но удержалась. Ноги похолодели и приросли к полу. Замуж! Позволить другому мужчине прикасаться к себе! Принадлежать ему!

— Нет! Никогда! — прошелестела одними губами.

Лауфф грохнул кулаком по столу:

— Я не спрашивал твоего мнения! Приказ короля не обсуждается! — так было всегда, с самого детства моя неуемная натура брала вверх над голосом разума. Я одна в королевстве осмеливалась противоречить и спорить с королем. И если раньше подобное случалось по пустякам, то сейчас причина была более чем серьезной.

— Так велите меня казнить! За ослушание! Но я ослушаюсь вас! — отчаяние придало мне сил.

— И велю! — отец пришел в ярость. — Что это за детские капризы? Ты не в той ситуации, чтобы жеманничать и выбирать! И не забывай про государственные интересы! А остальное? Что ж, все в жизни можно пережить и ко всему привыкнуть! Я взял слово с твоего жениха, что он не причинит тебе вреда!

— Вот спасибо! Вот это забота! — я переходила все границы. — Это лишь способ избавиться от меня, и интересы государства здесь ни при чем!

— Выбирай выражения! — Лауфф неожиданно успокоился и сел обратно за стол. — Я, признаться, ожидал подобной реакции. Но препираться с тобой не намерен.

Странно. Обычно в таких случаях он впадал в слепую ярость. Он что, сочувствует мне? О, нет! Он сожалеет о своем решении, чувствует вину!

Почувствовав слабину, я поспешно выпалила:

— Отец! Позвольте мне уйти в монастырь! Это будет замечательный выход и для вас, и для меня!

— Что за глупости? — он болезненно поморщился и отвел взгляд.

— История знает много подобных случаев! — поспешно затараторила я, пытаясь зацепиться за последнюю соломинку. — В этом нет ничего предосудительного, я буду жить во имя новой веры! Ваше Величество! Смилуйтесь!

— Все. Решение принято, Фелина. Я более ничего не желаю обсуждать.

Мне стало страшно. Долго сдерживаемые слезы ручьями хлынули из глаз. Еле сдерживаясь от обуревавшего отчаяния, закричала:

— Я не пойду! Убей, брось в тюрьму, но я не пойду ни за кого из этих самодовольных принцев и тупоголовых вельмож!

— А за меня пойдешь? — до боли знакомый и родной голос за спиной заставил меня оцепенело замолчать, подавившись последней фразой.

Вытаращив глаза на отца, я замерла, боясь выдохнуть, уж не говоря о том, чтобы повернуться. Видимо, я так побледнела, что по лицу короля пробежало замешательство и тревога. Он воспринял мое оцепенение по-своему:

— Дочка, прости меня, возможно, это жестоко, снова отдавать тебя в руки твоего пленителя, но на данный момент, как ни странно, он является весьма выгодной для тебя партией…

— Теу, — одними губами прошелестела я, оборачиваясь. Он стоял, прислонившись к позолоченному косяку смежного кабинета, и смотрел на меня с игривой усмешкой.

Во рту пересохло, разноцветные круги поплыли перед глазами, и я медленно начала оседать на пол. Теург подхватил меня одной рукой. Теплые губы коснулись моих губ, возвращая в реальность.

— Фел! — он встряхнул меня за плечи. — Посмотри на меня, Фел!

Я подняла глаза:

— Теу! — почти простонала, обвивая руками его шею. Все еще не веря в происходящее, я уткнулась носом в его грудь и залилась счастливыми слезами.