время Первой мировой войны, превратившей Индию в стратегического поставщика некоторых видов сырья, например джута для военных нужд. Вместе с тем война сократила импорт в Индию, поскольку судоходство стало менее безопасным и европейское производство переориентировалось на военные нужды. В игру вступили индийские промышленники, желающие удовлетворить спрос на товары, ранее поставлявшиеся европейцами. Все это продолжалось недолго, и послевоенные попытки первых защитить протекционистские меры не увенчались успехом. К началу 1920-х годов, после возобновления торговли, эти индийские капиталисты и их неконкурентоспособные заводы снова ушли в тень. Но когда в 1930-х годах мировая экономика рухнула, они почувствовали благоприятствующую конъюнктуру. Стратегический статус Индии повысился в годы войны, и британское правительство искало новые источники доходов для увеличения расходов на оборону. Кроме того, стремясь поддержать золотой стандарт и уменьшить поток золота из Великобритании, британцы искали способы сокращения зарубежных расходов, например расходов на имперскую администрацию. Обе эти цели – и вместе с ними недопущение появления немецких и японских товаров в Индии – могли бы быть достигнуты с помощью тарифов на импортируемые в Индию товары. Протекционизм стимулировал индийскую национальную промышленность на протяжении 1930-х годов, а Вторая мировая война обеспечила возрождающемуся классу индийских промышленников еще более прибыльные государственные контракты.

В конце Второй мировой войны новый класс влиятельных национальных экономических субъектов уже имел поддержку – ситуация, противоположная контексту после Первой мировой войны, в котором промышленники предприняли безуспешные попытки отстаивания своих интересов. Они получили влияние в Индийском национальном конгрессе и в 1943 году даже участвовали в разработке для независимой Индии экономического плана, предполагающего совмещение планирования, смешанной экономики, протекционизма и государственных инвестиций в тяжелую промышленность – значимых элементов государственнической постколониальной экономической политики Неру[393]. Эта великая коалиция деловых, трудовых и националистических элементов, сложившаяся в результате сближения интересов 1930-х и 1940-х годов, гарантировала, что Индия Неру сохранит свое положение в рыночной, капиталистической мировой системе, даже если индийские лидеры будут повышать степень экономической независимости через политику ИЗИ и развитие местной промышленности.

Первый пятилетний план, инициированный правительством Неру в 1951 году и призванный индустриализировать индийскую экономику путем импортозамещения, был умеренно успешным: ежегодный рост экономики Индии находился на приличном уровне в 3–4 %. Этот показатель роста выгодно отличался от показателей других развивающихся стран того периода, и, что более важно, впервые за все время своего существования Индия достигла такого устойчивого роста [Bhagwati, Desai 1970][394]. Кроме того, в стране существовали условия для нормального функционирования смешанной экономики. В отличие от многих получивших независимость африканских стран, экономика которых была подорвана в результате ухода европейцев, составляющих большую часть предпринимательского класса, в Индии уже был свой капиталистический класс, укрепившийся за последние два десятилетия практически полной автаркии и готовый вести дела под защитой правительства. Советско-индийское взаимодействие на начальном этапе реализации Индией пятилетних планов было незначительным, что свидетельствует в пользу того, что реальной целью сближения со сталинским Советским Союзом в январе 1951 года было зерно, а не промышленные товары и опыт[395]. Это было обусловлено надвигающимся зерновым кризисом, который администрация Трумэна решила использовать в дипломатических целях[396]. Советское руководство в конце концов отправило Индии 100 тыс. тонн, хотя и не раньше, чем удостоверилось в том, что индийцы не использовали их в целях убеждения американцев продавать больше зерна на менее жестких условиях[397]. Как утверждалось в докладе от августа 1951 года и как читатель уже должен был понять, развитие индо-советских экономических отношений пробуксовывало не из-за СССР[398]. В докладе подчеркивалось, что Советский Союз был для Индии открыт и стремился расширить с ней торговлю, но явная дискриминация с индийской стороны создавала этому препятствия. В докладе отмечалось, что правительство Индии недавно взяло на вооружение британскую систему лицензирования импорта и экспорта и, ко всему прочему, сохранилось монопольное положение иностранного капитала в финансировании торговли – а в подобных ситуациях ценится преемственность. Для того чтобы правительство Неру пересмотрело свою торговую политику устранения, требовалось вмешательство других сил.

Несмотря на лучшие стартовые позиции, инициированная Неру индустриализация проходила не без проблем. Так, рост населения ускорился, что привело к снижению ВВП на душу населения до 1–2 %. Среди проблем, в большей степени касающихся отношений с Советским Союзом, можно назвать ставшую препятствием для развития нехватку образованных технических кадров, особенно в быстро развивающемся государственном секторе, который не мог плавно менять стимулы для привлечения образованных рабочих[399]. Но еще большей проблемой стал сложившийся в 1956 году, в начале второй пятилетки, валютный кризис, ограничивший планируемый импорт, инвестиции и подтолкнувший индийское правительство к мысли о необходимости зарабатывания иностранной валюты, требующейся для отраслей, «завязанных» на иностранный импорт. Именно это сжатие положительного сальдо платежного баланса дало толчок отношениям с Советским Союзом. Объем импортируемых из СССР товаров в 1956 году увеличился более чем в пять раз по сравнению с предыдущим годом, а в 1957 году он вырос еще в два раза[400].

Фундамент для этого прорыва в экономическом обмене между двумя странами был заложен двумя советскими делегациями из Академии наук, которые отправились в Индию в январе 1954 года с целью налаживания культурного и научного обмена. Вопреки их ожиданиям индийское правительство проявило большую заинтересованность в консультациях советских статистиков и планировщиков по поводу улучшения практики планирования в Индии. При этом индийцы просили помощи советских консультантов из Института статистики, а не из советского правительства, чтобы «не дразнить недругов Индии и СССР», в частности английскую и американскую прессу[401].

Известный статистик П. Ч. Махаланобис, сыгравший определяющую роль в составлении первого и второго пятилетних планов Индии, во время встреч со сменявшими друг друга советскими делегациями нажал на правильные кнопки. Описывая индийские планы индустриализации, он использовал обороты, впоследствии ставшие частью риторики, к которой советское руководство обращалось для оправдания политики щедрой помощи. Махаланобис утверждал, что за попытками Индии осуществить индустриализацию стоит не желание конкурировать на равных с советской промышленностью, а только стремление к достижению большей экономической независимости, которая свела бы на нет западное влияние[402]. Несмотря на неоднократно повторенное им заявление о намерении Индии остаться в хороших отношениях как с Соединенными Штатами, так и с Советским Союзом, Махаланобис подчеркивал, что настойчивые попытки Соединенных Штатов навязать условия экономического сотрудничества делают американо-индийские отношения ненадежными, что, в свою очередь, затрудняет планирование[403]. В отличие от американского, советское руководство зарекомендовало себя, быстро ответив на запрос Индии на консультантов по планированию. Но в то время Махаланобис представлял только одну фракцию великого альянса, собранного благодаря политическому