от которого его отделяла лишь узенькая улочка. Задумчивая улыбка на лице китайца скрывала бешеную мозговую деятельность. Ху Ксу начал примериваться к линии огня. На противоположной от «Сотбис» стороне располагался главный вход в Елисейский дворец — исконное место заседаний французского правительства.

У входа в здание, как всегда, кипела жизнь. За высокими железными воротами виднелся широченный, выложенный булыжником двор. Во дворе много черных машин, еще больше выстроилось на улице, ожидая очереди, чтобы въехать. Повсюду сновали полицейские и члены дворцовой охраны, они проверяли пропуска, осматривали автомобили, причем не только визуально, но и с помощью специально обученных служебных собак. У поребрика выстроились грузовички с аппаратурой, принадлежащие съемочным группам с телевидения: Франс-2, Си-эн-эн и Фокс-ньюс. В Елисейском дворце шла важная пресс-конференция. В воздухе витали слухи.

Султан Омана поразил мир ровно через двадцать шесть минут. Он только что получил престижный орден, а теперь должен был во всеуслышание пригласить французские войска войти в столицу его государства. Эта крайняя мера имела целью подавить подогреваемое Йеменом восстание против правительства. Потом премьер-министр Хонфлер объявит, что Франция с гордостью и радостью придет на помощь своему старому дорогому другу.

Он взглянул на часы. Почти десять. Султан, наверное, уже идет к трибуне. Ху Ксу вошел в двери «Сотбис» и медленно направился к столу секретарей. Двое из трех служащих были на месте, и он выбрал того, который показался ему самым услужливым. Симпатичный мальчик складывал каталоги для предстоящего шоу.

— Я могу чем-то помочь, мадам? — мальчик подошел ближе и положил маленькие руки в перчатках на стеклянную стойку.

— Да, можете, — с легкой улыбкой ответил Ху Ксу. — Я хотела бы приобрести несколько предметов до того, как их выставят на аукцион сегодня вечером.

— Какие конкретно предметы вас интересуют, мадам?

— Коллекция Марии Каллас.

— Превосходно. Каллас. Какой голос, какая чудесная женщина. Ее Риголетто и по сей день остается образцом. Это сопрано будет знаменито не один век. Вы знаете, она ведь умерла здесь, в Париже, в 1977 году. Этот грек Онас-сис разбил ей сердце, когда женился на миссис Кеннеди. Полагаю, вы видели наш замечательный каталог? Восхитительные украшения.

— Да, прелестные.

— А какие именно драгоценности из коллекции мадам хочет приобрести?

— Я хочу приобрести все.

— Все? — Мальчик был явно поражен, но мужественно решил скрыть свое удивление. — Всю коллекцию?

— Да, всю.

— Понятно. Ну что ж, в таком случае, мадам, я только позвоню нашему директору, занимающемуся драгоценностями. — Мсье Хуберту Ведрину. Не хотите ли присесть на пару минут? Уверен, месье Ведрин сейчас же спустится. — Рука мальчика дрожала, когда он поднимал трубку.

— Прекрасно, — сказал Ху Ксу. Потом отвернулся к окну и напел несколько строчек из «Жижи». Его пение даже вывело из мрачной задумчивости лифтера отеля.

— Ваше имя? — спросил мальчик.

— Мадам Ли.

— Вы из китайской делегации? Приехали на конференцию по Ближнему Востоку? — Он вежливо кивнул в направлении дворца на другой стороне улицы.

— Умница! И как ты только догадался?

Через десять минут он уже сидел на третьем этаже у внушительного стола директора «Сотбис». Поднялся он сюда на закрытом для обычных посетителей лифте, расположенном за столом секретарей, в компании месье Ведрина. Как и мадам Ли, директор был миниатюрен и элегантен. Их колени почти соприкасались под столом, и Ху Ксу то и дело чувствовал легкое давление. Мужчина с ним явно заигрывал, в этом не было никаких сомнений. Все-таки мужчины — настоящие животные! Этот Ведрин даже запер дверь.

По правую руку от директора стояли подносы с восхитительными драгоценностями. Он осторожно брал их и выкладывал на черную подушечку перед Ли. Искусно освещенные приглушенным галогеновым светом драгоценности играли, переливаясь всеми своими гранями. Мадам Ли рассматривала браслет с бриллиантами и рубинами.

— Ее любимая вещь, — сказал Хуберт. — Квадратные рубины и прямоугольные бриллианты. У Каллас был прекрасный вкус.

— И глубокие карманы. Сколько, Хуберт? — Забавно, что они уже называли друг друга по имени.

— Эту вещь я бы оценил в сто тысяч долларов США. Приблизительно. Но это жемчужина коллекции, извините за плоский юмор. Пара клипсов с бриллиантами и рубинами, которые вставляли у самого Картье. Эти клипсы когда-то принадлежали герцогини Виндзорской.

— Беру, — он посмотрел на часы.

— Которое?

— Все. По предаукционной цене.

— Замечательно, мадам!

— Вы принимаете чеки? — спросил он и наклонился к сумке, стоящей у его ног.

— Конечно, всего один короткий звонок в ваш банк, мадам. Чтобы проверить состояние счета. А потом мы с радостью оформим покупку.

Вместо сумки Ху Ксу выбрал зонтик. Не поднимая его из-под стола, он быстро снял почти невидимую защитную крышечку с заостренного кончика. Из-под стола он видел нижнюю часть туловища Хуберта. Его колени были расставлены, а блестящие маленькие ботинки подпрыгивали вверх-вниз от предвкушения предстоящей продажи всей коллекции украшений Марии Каллас.

Он воткнул кончик зонта Хуберту глубоко в пах. Смазанный диоксином стальной наконечник вошел в артерию.

Хуберт резко откинулся назад, со свистом выдохнул воздух. В ту же секунду Ху Ксу обежал вокруг стола и схватил его за горло. Хуберт сразу же впал в шок, именно на такое действие Ху Ксу и рассчитывал — пульс у него зашкаливал. Он по опыту знал, что, если удавалось хорошенько ошарашить человека и проявить достаточно грубой силы, мало кто пытался поднимать шум. Этот коротышка весь обмяк, мадам Ли отпустила его, быстро встала и вернулась к своей сумке.

Затем достала из сумки ружье и собрала его. Предварительно убедившись, что Хуберт испустил дух, мадам Ли подошла к окну. Она уже давно приметила старомодные оконные рамы и лежащую на подоконнике книжку, которой Xy Ксу явно подпирал створки, когда ему становилось жарко. В данный момент директору это не грозило, потому что тепло он сейчас быстро терял. Но мадам Ли уйдет отсюда задолго до того, как тело остынет. Тщательно спланированный маршрут отхода предполагал использование поврежденного лифта. Служебная лестница вела к двери, открывавшейся на одну из задних улиц. Суматоха, которая возникнет после взрыва заранее подготовленной бомбы, будет гарантией — мадам Ли сможет выбраться из здания и начать невинно разглядывать витрины раньше, чем кто-нибудь доберется до четвертого этажа.

Ху Ксy поднял раму на три фута от подоконника. Она хорошо держалась в этом положении. Закрытая улица, проходящая вдоль дворца, была пуста.

Прямо под ним стояли полицейские в форме. Дальний конец улицы, уходящий в направлении Шам-Элизе, терялся среди деревьев дворцового сада. Ху Ксу с восторгом подумал о том, что президент Франции и его гости прогуливались именно по этому маршруту. Люка Бонапарт совсем недавно стоял у этой самой витрины, выбирая побрякушки для очередной любовницы,