бы получилось добраться до него — и до них всех — ночью, их тревога была бы притуплена. Ночью они умирают тихо… но это случается слишком редко.

Точно сбежали из бедлама, — подумал Мэтью. — Все они. Немыслимо жить в этой глуши двадцать лет! Наверняка у них с головой плохо! И что это за люди, которые могут докричаться до неких сородичей через океан? Нет, это полное безумие.

Однако вот он — Мэтью Корбетт — здесь, среди сборища безумцев.

— Тебя послали сюда в качестве жертвы, — сказал Мардо. Он посмотрел на тыльную сторону своей ладони и в задумчивости несколько раз сжал и разжал пальцы. — Чтобы ты стал их главным блюдом. Мы считаем, что обычно они выживают за счет мелких животных, которых ловят в поместье. Этого мало, но достаточно, чтобы не дать им сдохнуть с голоду. Кто бы ни послал тебя сюда, он решил отправить им еду, которой хватит на год или больше.

— Послушайте, позвольте мне уйти и привести вам помощь, — попросил Мэтью.

Все произошло так быстро, что он не успел среагировать. В одну секунду Мардо восседал на своем каменном троне, а в следующую уже оказался перед Мэтью, сжав воротник его костюма. Как он сумел переместиться так быстро? На миг Мэтью показалось, что лоб Мардо начал выдаваться вперед, будто на нем выросла огромная шишка… которая тут же втянулась обратно.

— Ни черта ты не понимаешь, — прошипел Мардо, и смрад его дыхания ударил в нос Мэтью, как если бы на него дышало грязное плотоядное животное. — Ни черта. Весь ваш мирок — всего лишь небольшая комнатка в огромном особняке бытия! А мы… мы знаем все комнаты этого особняка. Их много, и некоторые из них смертельно опасны. Мы боремся за человечество. Наша цель для нас — всё. Ты можешь хотя бы представить, каково это?

В тишине, обрушившейся на пещеру после этой тирады, Мэтью услышал стук собственного сердца и ощутил запах своего пота, а затем Мардо отпустил его. Когда он снова заговорил, в голосе его зазвучала неподдельная горечь:

— Нет. Ты не можешь.

— Вы убьете меня? — спросил Мэтью, понимая, что настало время задать этот вопрос. Разум подсказывал, что вариантов выхода всего два: сражаться или бежать, а шансов и на то, и на другое против этих людей у него было немного.

Мардо присел на землю. Он долго сидел в задумчивости, его тень в пляшущем свете свечей танцевала на каменной стене позади него. Наконец он сказал:

— Дэниел, ты и Мика проводите этого мальчишку обратно к его лошади. Возьмите с собой Джадда. И пистолеты мальчику верните. Сумку тоже. А если Перла попытается последовать за ним, отвесьте ей оплеуху, пусть придет в себя. Она на нем помешалась. — Хмурый взгляд Мардо вновь обратился к Мэтью. — Нет, мы тебя не убьем. Предоставим эту честь Боденкиру. А теперь иди. И поспеши.

Мэтью в жизни не испытывал такой радости.

Седовласая женщина все еще хищно смотрела на него, будто собиралась разорвать молодого решателя проблем на части.

— Прощай, парень, — сказал Мардо, оставаясь на месте. Он обратился к одному из сопровождающих Мэтью: — Если у кого-то из вас начнется, помните: прикасаться к этому парню я запрещаю. Ослушаетесь — кастрирую. Ясно? — Он улыбнулся Мэтью хищной улыбкой, но его лицо тут же помрачнело, как будто прямо над ним сгустились грозовые тучи. Он прорычал: — Убирайся!

Мэтью не нужно было просить дважды.

Глава 5

Доводилось ли Мэтью когда-либо проводить в бодрствовании столь длинную и кошмарную ночь?

Около сорока минут назад он вновь оседлал Сьюви и с благодарностью расстался со своими провожатыми. К концу пути их осталось всего двое — третий посреди дороги внезапно поднял глаза к холодному диску луны, едва различимому сквозь кроны деревьев, и издал пронзительный вопль. Не будь Мэтью там, он решил бы, что этот звук издает не человек, а хищный зверь, собирающийся уничтожить все на своем пути, чтобы утолить свой чудовищный голод. Мужчина вдруг бросил свой факел, рухнул на колени и прижал руки к лицу. Спина его искривилась, и на ней в мгновение ока появился горб. Бедняка из последних сил поднялся и, продолжая закрывать лицо руками, бросился обратно в лес.

— Что замер? Идем, — сказал Мэтью один из провожатых. В его хриплом голосе не было ни капли сострадания. — Забудь об этом. Шагай.

Мэтью с радостью заплатил бы десять фунтов — а то и больше — чтобы быстрее добраться до заброшенного тракта, так как двигаться сквозь заросли было слишком трудно. Как только ему удалось вскочить в седло, он испустил хриплый вздох облегчения. Двое мужчин вместе с факелами, не ответив на его благодарность, почти бегом бросились в чащу.

Теперь Мэтью предстояло добраться до дома — до «нарыва на теле земли» — в котором, страшно подумать, обитало множество людей, «способных докричаться до своих сородичей через океан».

Двадцать лет в этой самодельной тюрьме! Черт, конечно, эти люди были безумны. За одну ночь в их компании Мэтью начал опасаться и за собственное благоразумие. А своим умом он очень гордился. Считал себя начитанным, знающим молодым человеком, осведомленным о мире со всеми его странными происшествиями. И все же нынешняя ночь едва не пошатнула его рассудок. То, что с ним случилось (или едва не случилось), было слишком странно.

А еще его мучило совпадение. Двадцать лет назад Уилла Бэкетта загрызли волки, а эта группа безумцев в лесу, похоже, не боялась диких зверей. И все эти разговоры о Валлоке Боденкире и какой-то войне, которую Мэтью не в силах понять… Мэтью действительно не понимал ни смысла, ни деталей всей этой истории.

Когда дорога закончилась, он все еще предавался размышлениям.

Лунный свет проливался на черные кованые ворота и забор семи футов в высоту, увенчанный острыми пиками. Мэтью спешился и обнаружил на воротах цепь и большой замок. За забором виднелась тропинка, уходящая вверх, к перелеску, за которым нельзя было разглядеть контуров особняка.

Однако вот же! Железный колокол и шнур, прикрепленные к воротам.

Тебя послали сюда в качестве жертвы, — вспомнились ему слова Мардо.

Бред сумасшедшего.

И все же…

Мэтью провел