Степанцовы привыкли к подобным заявлениям дочери и всячески старались показать, что они, мать с отцом и братом, искренне ее любят. То же и так же безрезультатно старался доказать и ее гражданский муж Николай.

– Ну, и что на этот раз? – спросил Василий Иванович, глядя на зятя, виновато жавшегося в угол.

– Он меня не любит! Он не хочет на мне жениться!

– Ты не хочешь? – переспросил Николая отец.

Тот отрицательно мотнул головой.

– Так да или нет? – не понял Степанцов-старший.

– Да нет, – замахал руками, как ветряная мельница, Николай, которому не хватало слов для оправдания своей вины, – в принципе я согласен. Но в частности – нет!

– Подробнее, – вздохнул Василий Иванович и прошел в комнату.

Пока тот рассказывал, насколько он любит его дочь, отец с тревогой разглядывал раскрытый на кровати чемодан с брошенными туда женскими вещичками. Светлана серьезно решила уходить от Николая. Вот это да, подумал Степанцов-старший, уже собрала свои вещи! Вдруг ему на глаза среди женского барахла попалась одна-единственная майка, разрисованная пальмами и обезьянами. Василий Иванович подошел к чемодану, выудил оттуда майку и поинтересовался:

– Чья?

– Моя, – сразу ответил Николай, – но не в этом дело. Дело в том…

– А почему она лежит среди Светкиного барахла?

– Да нет, почему же, барахло не только Светкино, но и мое. Так слушайте, дело в том…

– Да где тут твое? – искренне удивился Василий Иванович и стал перебирать шмотье. – Светкино, Светкина, Светкин… А, это твои! – Он выудил длинные шорты такой же расцветки – на пальмах обезьяны строили рожицы.

– Папа, что с тобой?! – всплеснула руками дочь, разглядев наконец зеленый окрас его лица.

– Что с тобой, дочь? – переадресовал вопрос Степанцов-старший. – Все эти шмотки – твои! А где его? Эти подштанники с рубахой? И все?!

– Сельпо, – возмутилась дочь, – ничего не понимаешь. Это последний писк!

– Но ты-то пищишь раз в двадцать больше.

– На то я и женщина! – возмутилась Светлана и захлопнула чемодан.

– Слушай, Николай, когда она это все успела накупить? Я бы на твоем месте, честное слово, на такой бы не женился! По миру пустит.

– В том-то и дело, – обрадовался Николай, но снова ничего не успел объяснить. – А что у вас с лицом?

– Так, аллергия на жизнь, сынок. На дочь мою, – он повысил голос, – аллергия. Мать с температурой слегла, а я сюда бежать. Думал, беда какая случилась.

– Случилась, да, случилась, – повторила Светлана, – он отказывается на мне жениться!

– Я не отказываюсь, – возмутился Николай, – но не хочу этого делать на Бермудских островах среди кораблей-призраков.

– Ты такой, такой приземленный! В тебе нет ни капли романтики!

Василий Иванович откинулся в кресле и ухмыльнулся. Когда-то, в далекой молодости, так же говорила его жена. Она хотела венчаться, а он был коммунистом.

– Скушай, папа, персик, – предложила дочь, отвернувшись от мужа и принципиально ничего ему не предлагая.

В это время в дверь позвонили. Николай пошел открывать. Стойкий запах французских духов и водки влетел одновременно с двумя дебелыми зайчихами. Не успел Николай и рта раскрыть, как те распахнули отороченные кроличьим мехом халатики, под которыми оказались загорелые тела в кружевном белье.

– Это тебя нужно поздравить, карапуз? – Одна из зайчих прижала Николая к стене и наманикюренным пальчиком поддела резинку его растянутых спортивных штанов.

Николай обмяк и решил не сопротивляться. Но, скосив затуманившиеся глаза в сторону двери, он увидел стоящих там тестя и жену.

– А что? – Зайчихи запахнулись при виде Степанцова-старшего, вероятно, принимая зелень его лица за злость. – Мы ничего. Ошибочка вышла. Ваша квартира пятая?

– Двадцать пятая! – рассердился Василий Иванович на бесцеремонность девиц, и его зеленое лицо приобрело серо-буро-малиновый оттенок оттого, что покраснело.

– Как ты мог, – вопрошала Светлана, – заказать в мой дом плейбоек? Ты решил тайком от меня провести мальчишник? Значит, ты все-таки согласен зарегистрировать наш брак!

– Ничего я не согласен, – заявил Николай и взял с тарелки самый большой и спелый персик.

– Подожди, – не понял Василий Иванович, подливая себе в рюмку сливовую наливку, – полчаса назад ты соглашался.

– Да, – сварливо ответил Николай, – я соглашался. Но, заметьте, не на Бермудские острова! Не на корабли-призраки! Не на пиратов и морских разбойников!

– Сельпо! Это одно и то же, – хмыкнула Светлана.

– Да, я передумал. Ты, твой отец совершенно прав, пустишь меня по миру.

– Негодяй! – вскрикнула Светлана и вышла из комнаты.

В дверь снова позвонили. Сразу после этого в небольшом коридорчике раздалась какая-то возня. Василий Иванович, так и не успевший пригубить наливочки, втиснулся одновременно с Николаем в дверной проем. Посреди тесного коридора возился мускулистый загорелый мужик в набедренной повязке, а из-под этой массы мускулов торчала довольная физиономия Светланы. Василий Иванович ойкнул и пошел срочно допивать наливку. Николай обозлился. С невесть откуда взявшейся в его хилом теле исполинской силой он скрутил качка и выкинул его в подъезд.

– Пардон, мусье, – обиделся качок, – разве это не пятая квартира?

– Двадцать пятая! – Из двери показалась голова Василия Ивановича.

Качок ойкнул и слетел по лестнице вниз. Николай кинул ему вслед набедренную повязку и захлопнул дверь.

– Как ты могла? – Николай нервно мерил шагами комнату. – Еще не получив предварительно согласия, заказала себе стриптизера?! И стала с ним обниматься прямо на наших глазах!

Василий Иванович достал из бара початую бутылку водки и смешал ее с наливкой.

– Ты же отказался на мне жениться, – пожала плечами Светлана, – отец прав, не нужно выходить за тебя замуж.

Василий Иванович икнул и налил себе еще.

– Ладно, я согласен жениться, – сдался Николай. – Но прошу тебя, выбери хотя бы отечественный остров!

– Не хочешь Бермуды, тогда – атолл Моруруа!

– Окстись! Там испытывают ядерное оружие!

– Сельпо! Зато красиво звучит! И я потом буду хвастаться, что вышла замуж на атолле, а не в деревне на сеновале.

Они еще долго препирались. Василий Иванович «уговорил» настойку, допил початую бутылку водки и стал прикидывать, во что ему обойдется этот атолл.

– Ни копейки не дам на иноземщину, – вдруг решительно сказал он. – Езжай на Валаам. Дешево и сердито.

Он, кряхтя, встал и направился к двери, в которую снова позвонили.