– Он мне вот чего дал! – похвастался Рон, показывая Марте дешевый брелок в виде черепа с костями.

Марта поняла, что пугаться некогда, надо действовать. Но какая скотина этот Ицхак! Из-за тридцати сребреников! Или… или он и деньгами ее фирмы сумел попользоваться? То-то она с бухгалтерией разобраться не может.

– Так. Сейчас едем домой. Гулять с Роном завтра не ходите.

Марта, невзирая на липкий холодный ужас, здраво рассудила, что на среднем этаже элитного, хорошо охраняемого дома до ее близких никакие бандиты не доберутся.

– Но ребенку нужно гулять!

– Ничего, денек посидит дома, ничего страшного, – Марта изо всех сил старалась казаться спокойной.

– Да в чем дело-то? Во что ты еще со своим бизнесом вляпалась? Права была мама…

У Марты оставалась только одна отцовская картина: девочка-подросток с несуразно длинными руками и ногами летит над озером навстречу восходящему солнцу. Марте казалось, что, отдавая это полотно, она отрывает кусок собственного сердца – но выбора не было. Часть картин оставалась у Риты Исааковны, но она где-то в далеком Нью-Йорке – это все, что Марте удалось узнать в риелторском агентстве, чью визитку ей сунула та добрая женщина, что купила квартиру Риты Исааковны.

Значит, придется продать «Девушку и Солнце». Один из ее соседей по бизнес-центру, пожилой обаятельный Давид Родштейн, был большим поклонником творчества ее отца. Он покупал его картины еще в московские времена. Купит и эту.

С утра она, захватив полотно, отправилась к Родштейну. Секретарша, у которой явно были какие-то виды на хозяина, ревниво оглядев Марту с головы до ног, не подпустила ее к кабинету.

– Вот, отнесите ему, – равнодушно сказала Марта, сунув секретарше картину. Ей и вправду было наплевать на все на свете косые взгляды: главное – добыть деньги. Второй раз эти мерзавцы прийти не осмелятся. И Рону они угрожали просто чтобы припугнуть. Здесь все-таки Израиль, а не бандитская Москва, полицейские на каждом углу. Спокойно, Марта, спокойно.

Через две минуты Родштейн пулей выскочил из кабинета:

– Откуда у вас Зальцман?

– Я его дочь, – изо всех сил стараясь казаться спокойной, ответила Марта.

– Дочь? Господи, верно, кто-то мне говорил… У вас есть еще его работы?

– Есть несколько полотен за границей, но я сейчас даже не знаю, где они, нужно разыскать одного человека.

– Хорошо. Сколько вы хотите за эту?

– Тридцать тысяч долларов. Это дешево, но мне нужно сразу и наличными.

– Вот как? – опытный бизнесмен ничем не выказал своего удивления. – Но вы же понимаете, что в офисе я таких сумм не держу. Вы поедете со мной в банк?

– Да, спасибо. Мне нужно срочно.

По дороге из банка Родштейн предложил:

– Я готов купить все полотна вашего отца, какие у вас есть. Вы говорите, что они за границей. Где?

– Думаю, что в Нью-Йорке. Почти наверняка.

– Отлично. Вам, чтобы получить картины, нужно разыскать в Нью-Йорке какого-то человека. У меня там большие связи, в том числе и в полиции. Через неделю я лечу туда по делам, и, если вы присоединитесь, я смогу вам помочь. Я действительно хочу эти картины.

Это предложение многое упрощало: Марта не раз думала, сможет ли она разыскать в громадном Нью-Йорке одну-единственную старую женщину. В иммиграционной службе ей никто просто так никаких сведений не даст. А связи Родштейна могли бы помочь. Но всего через неделю?

– Понимаю, что вам трудно сразу бросить дела, – перебил ее мысли Давид. – Не отвечайте сейчас. Вот визитка со всеми телефонами, звоните в любое время.

В сквере напротив бизнес-центра Марта заметила вчерашних «гостей». Увидев ее, они поднялись со скамейки и расслабленно двинулись следом. Совершенно непонятно, как им это удалось, но подходя к своему офису, Марта увидела «братков» по обе стороны двери. Она сунула им пакет с деньгами, старший лениво достал несколько пачек, так же расслабленно их «пролистал»…

– О’кей, куколка, всего тебе хорошего. Передавай привет своему козлу!

Не в силах разбираться с документами, Марта впервые за три года ушла из офиса до обеда. Дома ее ожидал не просто скандал, а почти конец света. Свекровь брызгала слюной, топала ногами и визжала:

– Ты проститутка! Шлюха! Дрянь! Катись к своим любовникам! Нечего тебе делать в приличной семье!

Гена – похоже, именно он доложил мамочке о странных событиях – даже не попытался защитить жену. Но, к чести его, он хотя бы увел «из зоны обстрела» маленького Рона. Больше всего Марта боялась, чтобы сын не услышал, какими словами называют его мать. Она мгновенно побросала в сумку самое необходимое и сбежала в офис, откуда первым делом позвонила Давиду Родштейну:

– Я освободилась и могу лететь с вами.

«Найду Риту Исааковну, продам картины, устроюсь, заберу Рона…» – думала она, проваливаясь в черную, без сновидений, пропасть.

В Нью-Йорке Давид показывал ей достопримечательности и рассказывал об истории колонизации США:

– Манхэттен в переводе с языка местных индейцев означает малый или холмистый остров. Так описал его Робер Жюэ с яхты «Полумесяц». Кроме того, на карте начала XVII века словом «маннахата» названо племя индейцев, живших в устье нынешнего Гудзона.

Марта чувствовала, что с момента смерти папы (даже в мыслях невозможно было назвать его отчимом!) ей не было так спокойно. Хотя в поведении Давида не было ничего «отеческого». Чем-то он напоминал того московского прохожего, что дал ей платок, чтобы вытереть слезы, – Марта до сих пор его вспоминала. Выстиранный и отглаженный платок она теперь всегда носила с собой. Как талисман.

Заботливость Давида трогала Марту почти до слез. Ей даже казалось, что Давид хочет… Но через два дня прилетела его бдительная секретарша – и прогулки «по истории» тут же прекратились.

Впрочем, разыскать Риту Исааковну Родштейн помог – это не составило для него никакого труда.

Жила она в одной из бруклинских типовых многоэтажек, похожих друг на друга, как те кирпичи, из которых они были сложены. В крошечной квартире тракторно гудел древний кондиционер, не способный справиться с пропитавшим все запахом лекарств, от которого у Марты даже закружилась голова.

– Здравствуй, Марточка! – Изрядно потолстевшая Рита Исааковна двигалась с трудом. – Извини, что не сообщила тебе об отъезде. Хотела по дороге сюда и в Израиль заехать, но, знаешь, что-то у меня сердце… нет, сердце сейчас вроде нормально, вот суставы… ну да, тут у всех суставы, сыро…

Марте подумалось, что такой вес никакие суставы не выдержат. Рита Исааковна действительно сильно изменилась. Марта помнила подтянутую женщину, всегда строго за собой следившую – диета, массаж, упражнения. А теперь по квартирке ковыляла расплывшаяся, махнувшая на себя рукой старуха, которая все время что-то прихватывала со стола и жевала – то печенюшку, то щепоть изюма, то орешки…