Рави поджал передние, а затем задние ноги, улегся на мягкий, устланный сеном пол клетки.

Вот клетка чуть качнулась, оторвалась от прицепа, и Рави медленно поплыл над причалом к теплоходу. Не успел он опомниться, как оказался на кормовой палубе.

Настала очередь Шаши.

Подъемный кран подцепил крюком ее клетку. Но, вместо того чтобы лечь, Шаши заметалась из угла в угол и закричала пронзительным, тонким, плачущим голоском.

И вдруг Шаши услышала трубный рев, раздавшийся с палубы. Это был не гудок теплохода, не звук трубы, а чьи-то очень знакомые, много раз слышанные голоса. От неожиданности Шаши замолкла, а через несколько минут и она была уже на теплоходе.

Кто трубил на теплоходе?

Клетки со слонятами поставили на левой кормовой палубе.

Когда моряки сняли с их клеток брезент, Рави и Шаши посмотрели сначала налево, потом направо и тут увидели своих соседей по теплоходу. Это были Бак Зал и Вой Кай Лон. Они стояли в больших стальных клетках на противоположном борту корабля и протягивали к слонятам хоботы.

— Как видите, вы здесь не одни, — сказал слонятам капитан Чернобровкин.

Бак Зап и Вой Кай Лон — вьетнамские слоны, и если перевести их имена на русский язык, то вы узнаете, что Бак Зал — это Белые лапы, а Вой Кай Лон — Большая слониха. Народ Вьетнама не раз боролся с врагами. В этой борьбе участвовали и Бак Зап и Вой Кай Лон. Днем и ночью через болота и непроходимые заросли подносили они бойцам Народной армии снаряды, оружие и продукты.

«Наши боевые друзья», — ласково называли их солдаты и офицеры Вьетнама.

«Наши боевые друзья», — называли слонов сопровождающие их вьетнамцы, которые сами недавно были бойцами Народной армии.

Конечно, Рави и Шаши не могли знать всего этого. Не знали они и того, что теплоход «Ставрополь» вез Бак Запа и Вой Кай Лон из Вьетнама в подарок советскому народу. Но, увидев по соседству с собой больших слонов, Рави и Шаши успокоились и повеселели. Вот, оказывается, чьи голоса слышали они во время погрузки! Беспокоились большие слоны о маленьких, потому и трубили.

Счастливого плавания!

К вечеру все было готово: клетки с Рави и Шаши укрепили на палубе, еду для них погрузили в трюмы.

— Не сердитесь, что на двух маленьких слонят приходится так много взрослых людей, — сказал капитану доктор Сардар Хан, старший смотритель одного из индийских зоопарков.

Вместе с ним на теплоход «Ставрополь» сели ветеринарный врач доктор Рао и работники Майсорского заповедника Магомет Хасим и Пир Паша.

— Рави и Шаши доставили вам уже много хлопот. Мы сами будем ухаживать за слонятами в дороге: кормить их, следить за их здоровьем, — добавил доктор Рао. — Ведь советские дети должны получить подарок господина Неру в полной сохранности.

Теплоход «Ставрополь» покидал Бомбейский порт. Много людей собралось на причале:

— Счастливого плавания!

— Спасибо! — отвечали своим индийским друзьям советские моряки.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо! Спасибо! — вторили им доктор Хан и доктор Рао, Магомет Хасим и Пир Паша.

Это было первое русское слово, которое выучили индийцы на борту советского теплохода.

В этот вечер в судовом журнале «Ставрополя» была сделана очередная запись:

«Бомбей. Пятница. 5 августа 1955 г. Погрузили двух слонят, приняли на борт четырех сопровождающих с назначением в порт „Одесса“».

Плавучий зоопарк

Раньше «Ставрополь» был обычным теплоходом, а теперь стал настоящим зоопарком. Не в каждом зоопарке увидишь слона, а на «Ставрополе» их было четыре — два больших и два́ маленьких.

Но не только Бак Зап и Вой Кай Лон, Рави и Шаши плыли на теплоходе. Были здесь и пассажиры поменьше: Яшка, Борька, Жорка и Машка. Так прозвали моряки четырех обезьян макак. Их тоже подарили команде теплохода во Вьетнаме.

Обезьяны — большие проказники. Потому и хлопот с ними было немало.

Яшка — самый главный озорник. Бегает, бегает по палубе, а потом нырнет к кому-нибудь в каюту, и тут уж берегись! Книгу увидит — изорвет; карандаш найдет — сломает; очки с носа стащит — не успокоится, пока не разобьет.

В каждой каюте Яшка обязательно залезал в умывальник. Моряки уже знали его привычку: они наполняли умывальники водой, и довольный Яшка принимал ванны.

Но однажды с Яшкой случилась беда. Он так разбаловался на палубе, что поскользнулся и свалился за борт, в воду. И, наверно, это неожиданное купание в открытом океане закончилось бы для Яшки печально, если бы не удалось ему ухватиться за канат, спущенный моряками с борта теплохода.

Особенно доставалось от Яшки буфетчице Галине Владимировне. Стоило ей накрыть на стол — Яшка тут как тут: или яйцо стащит, или конфету, или бутерброд. А в один прекрасный день Яшка совсем разошелся: высыпал на себя коробку пудры, а потом вырвал у Галины Владимировны губную помаду и разрисовал ею все стены в каюте.

Но Рави и Шаши не видели обезьяньих проделок. Яшка, Борька, Жорка и Машка одинаково боялись как больших, так и маленьких слонов и потому во время прогулки удирали на носовую палубу, подальше от слоновьих клеток. Впрочем, Яшка, Борька, Жорка и Машка боялись не только слонов. Стоило им показать Шипуна или Свиста, как они взлетали на самые верхушки мачт и не слезали оттуда до тех пор, пока не минует опасность.

Шипун и Свист — удавы. Они тоже пассажиры из Вьетнама. Удавы — страшные змеи, но никто из моряков их не боялся. Молоды и невелики были Шипун и Свист — до двух метров длиной — и для людей не опасны. Другое дело, когда они вырастут до восьми — десяти метров.

Но с тех пор как появились на теплоходе Рави и Шаши, жизнь удавов изменилась. Капитан Чернобровкин строго-настрого запретил выносить Шипуна и Свиста на палубу:

— Мальчик и Девочка могут испугаться.

Капитан называл Рави и Шаши по-своему — Мальчиком и Девочкой.

Кому что нравится

В плавучем зоопарке было много посетителей. Все свободное от вахты время моряки проводили вместе с животными.

У каждого были свои любимцы. Боцман Савоськин возился с обезьянами, матрос Коломиец вместе с вьетнамцами-сопровождающими угощал лакомствами больших слонов, а механик Шлыков был увлечен удавами — он и подкармливал их, и в каюту к себе приносил, и под электрической лампочкой грел, чтобы не замерзли Шипун и Свист, не простудились.

И лишь капитан Чернобровкин — то ли по долгу службы, то ли потому, что не знал, кому отдать предпочтение, — интересовался