— А разве ты не слышала, пока тебя несли вниз, что случилось?

— Нет. Говори, не тяни, а то вдруг кому-то выйти надо будет!

— Петля, которую я на трубу накинул… Узел сделал второпях, и он оказался слишком… слабым. Развязался он, в общем, а я сразу не заметил. Лиск, прости меня… Пожалуйста…

— Ладно, — передёрнув плечами, пробормотала она и приготовилась пойти в холл.

И осталась на месте. Голова потихоньку приходила в норму, хотя её владелица не отказалась бы от ещё получаса тишины и безлюдья… Виктор тоже не тронулся с места. Стояли и «слушали» мягкий аромат чёрствого хлеба в своих руках — райский, потрясающе сытный…

Они помолчали немного, то ли не решаясь выйти из коридора, то ли не желая того.

— Алиса… Тебе этот браслет, который дал дан Реган, реально помогает? Или ты пока ничего не чувствуешь?

— Не знаю, лечит он или нет, но я будто наполняюсь спокойствием, — прислушиваясь к себе, ответила она. — Психовать вроде больше не тянет, — кривовато ухмыльнулась она. — Хотя сейчас вроде и повода нет. Хотя… может, это я сама успокаиваюсь, а не браслет помогает. А что? Тебе тоже хочется поносить его? Попробовать, как он работает?

— Нет. Я хочу тебя предупредить. Будь осторожней с этим Реганом. Я слышал, как эта Эйслин говорит ему так, будто он ей жених или любовник («А то ты разбираешься в этом…» — проворчала Алиса), то есть без приставки «дан». Может, и не разбираюсь, но всё равно — опасайся его. — И секунду спустя сам осторожно спросил: — Так и не скажешь, что тебе сказал Мичил?

— Нет. Это дело нас двоих, — резко ответила Алиса. — И третьему встревать не надо.

Новое подозрение, высказанное Виктором как предостережение, мгновенно заняло все её мысли. Получается… Нет, сначала она думала, что дан Реган был добр к ней… нет, здесь надо бы другое слово подобрать. Не столько добр, сколько… Наверное, это жалость? Жалость человека, который спас другого, беспомощного человека? А потом, после жалости, идёт забота о спасённом. Если не опека. Отсюда — браслет… Она посмотрела на руку с браслетом. А ведь помогает — артефакт-то. Она больше не чувствует той дрожи, из-за которой было трудно держать на весу руки, занемевшие, вцепившись в край крыши… Но теперь всё извратилось. Если этот тип и правда имеет личное (или личностное?) отношение к леди Эйслин, значит, его участие в судьбе Алисы может быть… Она мрачно сопнула носом. Может быть поддельным? Больше слова она подобрать не сумела. И что дальше? «По-моему, пора выбираться из этого коридора, — решила она. — Ещё немного, и я стану психопатом или невротиком, который во всех поступках будет искать подложенную свинью!»

И только хотела предложить брату перейти в кухню, где их наверняка с тревогой дожидается Лула, как в холле знакомо треснула дверь из комнаты с камином. Было у неё такое: когда открывали, она издавала краткий, но отчётливый треск, из-за которого сейчас Алиса с Виктором немедленно прижались к стене, надеясь, что в темноте коридора их не разглядеть. Вместе с этим звуком в холл вылилось несколько голосов. Два из них оказались не вполне внятными, поскольку доносились из глубины открытого помещения, и брат с сестрой не расслышали их слов, но несли оттенок увещевательный. Однако чёткий голос дана Регана, быстро вышедшего из каминной, а потому говорившего в сторону входной двери, был отлично воспринимаем:

— … не о чем гадать! Есть Герхард! Вот он и…

Хлопнула дверь в «сени». А дверь в каминную комнату медленно поехала к косяку и закрылась.

Мгновения тишины… Только Алиса хотела шепнуть брату: «Бежим!», как Виктор, стоявший впереди, сам выскочил из коридора и кинулся… к той же входной двери в «сени». Зачем?! Он что — совсем с катушек?!

Эта дверь сама по себе не закрывалась. Выскочившая было следом за братом, Алиса обмерла, заметив, что Виктор в «сенях» прижался ухом к другой двери — на крыльцо. С ума сошёл?! А если кто-нибудь выйдет из каминной?! Или войдёт с улицы?!

Но Виктор подслушивал недолго. Он будто только коснулся головой двери — вот еле-еле пара секунд (или так в горячке событий показалось?). И тут же рванул назад, в холл, да не останавливаясь, а напрямик к кухне. Алиса — за ним! И так стремительно, что он не успел схватиться за дверную ручку — она сцапала его за воротник камзола. Новый треск — ткани. Но брат был остановлен.

— Ты чё?.. — зашипел он на неё.

— Что он сказал? — прошипела она в ответ.

— Ничего… пусти… горло пережала, блин…

— Я сейчас тебя вообще придушу! Говори!

— Этот спросил Герхарда, кто тебя напугал! А он сказал при Мичила! А он потом ещё спросил, а тот ему про дана Бартлея… А дальше я не слышал… Пусти!

Разжала пальцы, и Виктор принялся обдёргивать камзол, угрожающе и обиженно сопя. Алиса посмотрела на него, чуть видного в темноте коридора.

— И что? Значит, он не будет меня провоцировать?

— Чё?!

— Ты сказал — быть с ним осторожней.

— А, это… Откуда мне знать, — проворчал Виктор. — А ты про Мичила точно мне не скажешь? Ну, что именно он тебе сказал?

— Вить… Забудь ты про этого Мичила. Не до него сейчас. Идём. А то оставили Лулу надолго — она, небось, совсем до кондиции дошла.

И снова замерли, так и не открыв двери: в холле снова резко стукнула дверь из «сеней» и раздались торопливые, но решительные шаги. Реган? Точно — он. Идёт, как бежит, но так целеустремлённо, что Алиса нисколько не удивилась бы, если бы он на ходу вынул из ножен свой меч, а потом… На Мичила чем-то похож. Только выше, и волосы темней — вдруг подумалось. Такой же симпатичный, но чуть резче. И его глаза… Секунду спустя Алиса чуть не дёрнула брата за руку — бежать в кухню. Чего застыли на месте?! А вдруг Реган сюда пойдёт?! И раздражённо поморщилась. Ну и фиг. Пусть идёт.

Нет, прошёл холл — и снова в каминную комнату.

— Лиска, — задумчиво сказал Виктор. — Интересно, а использованную соль можно будет по второму разу использовать?

Она дико посмотрела на него: так резко сменить тему?.. И фыркнула. Реалист. Да, соль в большей степени приоритетна, чем то, что их могут увидеть.

— Не уверена, — наконец отозвалась она. — Но что-то мне кажется, что нас здесь не оставят, так что переживать надо о другом.

— Как не оставят?! — шёпотом ужаснулся Виктор. — Я уже привык к мысли, что