Давайте посмотрим, как то, что мы узнали, позволяет по-новому думать о нашем мозге, то есть как схема с командой соперников помогает нам справляться с загадками, которые были бы необъяснимыми, стой мы на точке зрения традиционных компьютерных программ или искусственного интеллекта.

Рассмотрим понятие секрета. Главное, что известно о секретах, — то, что их хранение вредно для мозга[239]. Психолог Джеймс Пеннебакер с коллегами изучал, что происходит, когда жертвы изнасилования или инцеста предпочитают скрывать произошедшее из чувства стыда или вины. После многих лет исследований Пеннебакер пришел к выводу, что «не обсуждать такое событие или не делиться им с другим человеком более вредно, чем испытать событие само по себе»[240]. Он и его команда обнаружили, что, когда люди исповедовались или письменно излагали глубоко хранимые тайны, их здоровье улучшалось, количество визитов к врачам уменьшалось, а содержание гормонов стресса в крови снижалось[241].

Несколько лет назад я задумался, как понимать эти результаты с точки зрения науки о мозге. Это привело меня к вопросу, который, как я обнаружил, остался в научной литературе нерассмотренным: что такое секрет с точки зрения нейробиологии? Представьте конструирование искусственной сети из миллионов взаимосвязанных нейронов — как бы тут выглядел секрет? Мог бы тостер с его взаимосвязанными частями хранить какой-то секрет? У нас есть полезные научные принципы, чтобы понять болезнь Паркинсона, восприятие цветов и ощущение температуры, но их недостаточно, чтобы разобраться, что же означает для мозга иметь и хранить секрет.

В случае команды соперников секрет легко понять: это результат борьбы между конкурирующими партиями в мозге. Одна часть желает что-то рассказать, а вторая часть этого делать не хочет. Когда в мозге есть противоположные голоса — один за раскрытие, второй за сохранение, — это и определяет секрет. Если ни одна из сторон не беспокоится о раскрытии тайны, то это просто скучный факт; если обе стороны желают рассказать о ней, то это просто какая-то хорошая история. Без схемы с соперничеством у нас не было бы способа понять секрет[242]. Мы осознаём секрет, потому что он возникает в результате соперничества. Если дело идет не как обычно, вызывается генеральный директор, чтобы с этим справиться.

Основная причина не раскрывать секрет — неприятие отдаленных последствий. Друг может подумать о вас дурно, любимому человеку может быть больно, а сообщество может сделать вас изгоем. Озабоченность результатом подтверждает тот факт, что люди чаще рассказывают секреты совершенно незнакомым людям: при беседе с тем, кого не знаешь, нейронный конфликт можно разрешить без отрицательных последствий. Вот поэтому незнакомцы в самолетах могут оказаться весьма общительными, делясь подробностями своих семейных проблем, а исповедальни остаются важнейшим элементом в одной из мировых религий[243]. Аналогичным образом это объясняет молитвы, особенно в тех религиях, где есть персонифицированные божества, которые подставляют свои уши с нераздельным вниманием и бесконечной любовью.

Сегодня древнюю потребность рассказывать секреты незнакомым людям можно обнаружить в форме сайтов вроде postsecret.com, куда люди ходят, чтобы анонимно делиться своими признаниями. Вот несколько примеров: «Когда моя дочь родилась мертвой, я не просто думала о похищении ребенка, а планировала его. Я ловила себя на том, что наблюдаю за молодыми мамами с младенцами, пытаясь выбрать идеального малыша»; «Я почти уверена, что их сын страдает аутизмом, но понятия не имею, как им об этом сказать»; «Иногда я удивляюсь, почему мой отец растлил мою сестру, а не меня. Я была недостаточно хороша?».

Как вы, без сомнения, заметили, обычно секрет выдают просто так, а не обращаясь за советом. Если слушатель обнаружит очевидное решение проблемы и предложит его, это расстроит рассказчика, поскольку все, что он реально хотел, — выговориться. Акт раскрытия секрета сам по себе может быть решением. Остается вопрос, почему тот, кому рассказывают секрет, должен быть человеком (или человекоподобным существом — в случае божеств). Сообщение секретов стене, ящерице или козе удовлетворяет людей намного меньше.

[244]

Когда я был ребенком, то считал, что, когда я вырасту, меня будут окружать роботы: приносить еду, стирать одежду и разговаривать со мной. Однако что-то в сфере искусственного интеллекта пошло не так, и в результате единственный робот в моем доме — это умеренно туповатый самоуправляемый пылесос.

Почему развитие искусственного интеллекта затормозилось? Ответ очевиден: оказалось, что сам интеллект — крайне сложная проблема. У природы была возможность провести триллионы экспериментов за миллиарды лет. Люди копаются в этой задаче всего лишь несколько десятилетий. Большую часть этого времени мы пытались создать интеллект с нуля. Но недавно в этой области произошел прорыв. Стало ясно: чтобы добиться значимого прогресса в конструировании мыслящих роботов, нужно расшифровать трюки, до которых додумалась природа.

Я предполагаю, что схема «команда соперников» способна подтолкнуть застрявшую работу в области искусственного интеллекта. Предыдущие подходы включали стадию разделения труда; однако появляющиеся программы бессильны без различающихся мнений. Если мы надеемся изобрести роботов, которые думают, наша задача — не просто придумать субагента для умного решения произвольной проблемы, а беспрестанно изобретать субагентов с перекрывающимися решениями и стравливать их друг с другом. Перекрывающиеся группировки обеспечивают защиту от деградации (вспомните когнитивный резерв), а также умное решение проблемы с помощью неожиданных методов.

Люди-программисты подходят к проблеме, предполагая, что существует лучший путь для ее решения, или способ, с помощью которого робот должен ее решать. Однако главный урок эволюции гласит: лучше культивировать команду популяций нейронов, которые атакуют проблему различными способами. Схема «команда соперников» предполагает отказ от вопроса «Какой из способов решения этой проблемы самый лучший?» в пользу вопроса «Существуют ли способы решения этой проблемы, перекрывающие друг друга?».