До мастерской Гришиного отца, где он оставил автомобиль, было рукой подать. По пути Алик набрал номер Гриши.

– Гришаня, я в гараж иду. Подгребай, – предложил он и только тут сообразил, что на часах без четверти час, не самое лучшее время для встречи.

Гриша ни о чем не спросил, на то он и Гриша. Он был лучшим слушателем в мире. Не осуждал и не задавал лишних вопросов. Скоро друзья вдвоем сидели в застекленном закутке, служившем офисом при мастерской.

Алик разлил водку по пластиковым стаканчикам. Гриша был озадачен. На Алика с его приверженностью к здоровому образу жизни это было непохоже. Видно, стряслось что-то серьезное. Алик не стал бы вытаскивать его ночью по пустякам. Он с детства был самым самостоятельным из них и никому не плакался в жилетку.

– Ну что, помянем мою красотку?

Алик с нежностью посмотрел через стекло на «Феррари».

– В каком смысле? – не понял Гриша.

– Расстаюсь я с ней, – Алик разом опрокинул стопку.

Ему хотелось излить кому-то душу, а Гриша как нельзя лучше подходил на роль исповедника. Алик продолжал:

– Силин забирает в уплату за так называемую предвыборную кампанию. Как будто ее можно было выиграть на те гроши, которые он ссудил. Жлоб.

– Не стоит отчаиваться. Зато закроешь этот вопрос и будешь жить спокойно. Это не последняя машина в твоей жизни. Купишь новую.

– У меня за эту еще кредит не выплачен. Вот такая невеселая история.

– Все равно это не повод убиваться. «Феррари» не для московских пробок, да и по нашим дорогам не особо разгонишься. Возьмешь что-нибудь попроще.

– Гришаня, ты ничего не понимаешь. Машина – это как любовь. Увидел, крышу снесло и ради нее ты готов на все.

– Сравнил тоже. Любовь и машину.

– Каждому свое. Кому девушки, а кому автомобили, – развел руками Алик и, не закусывая, выпил еще стопку.

– Тебе грех жаловаться. У тебя девушек больше, чем у олигарха автомобилей.

– Это не в счет. Лучших девушек уже разобрали. Не довольствоваться же вторым сортом, тем более если ты царь.

– Ты про Ингу, что ли? – догадался Гриша.

– А про кого же? Лопухнулись мы с тобой, Гриша. Ты у нас, как аскет тибетский, ничего не попросил, а я выпросил, да не то. Самым умным среди нас оказался Борька. Что и говорить, кругом в выигрыше. Одним словом, король: и бабки, и лучшая девушка в мире.

– Зато ты теперь важная персона – депутат.

– В задницу это депутатство. Вот ты ко мне в помощники не пошел и правильно сделал. Ты не представляешь, чем приходится заниматься! Дальнобойщики стоянку устроили по своему почину. Ночлег. А подъезды ближних домов облюбовали в качестве уборных. И я должен разбираться с сортирным вопросом. А вопросов во! – Алик провел рукой над головой. – Выше крыши. Захлебнуться можно. Приемные дни и в Думе, и в округе. Выезды на места. После встречи депутатский запрос пиши. Заседалово каждую неделю. Три комиссии. Сдались мне эти наказы!

– У тебя же шесть помощников, – напомнил Гриша.

– Это еще одна головная боль. Они ж все идейные. Когда на штурм идешь – это на руку. А теперь у них зуд воплощать идеи в жизнь. Воронин уже болванку законопроекта накропал про трудоустройство студентов. А мне, как ты понимаешь, все эти мальчики и девочки пофигу. Умеешь – устроишься, а не умеешь – гуляй по холодку. Почему я должен этим заниматься?

– Ты ведь сам выбрал власть.

– Выбрал, – кивнул Алик. – И лажанулся. Дар дается для того, чтобы наслаждаться, а не ярмо тянуть.

Бутылка стремительно пустела, хотя Гриша не пил.

– Может, тебе хватит? – намекнул он, но Алик помотал головой:

– Просто слушай и не перебивай. Знаешь, чего бы я хотел? Стать гонщиком. Формула один. Скорость. Азарт. Адреналин. Там гипноз не требуется. Там другие качества ценятся.

Алик снова с тоской посмотрел на уже не принадлежавшую ему «Феррари» и провозгласил:

– Миром правит бабло, а власть – пшик.

– Вроде депутаты не бедствуют, – вставил Гриша.

– Ту хум хау – Алик воздел кверху указательный палец, – что в переводе означает: кому как. Либо власть, либо бабки – вот такая получается игра. Я тебе больше скажу – нас трое идиотов. Валерка тоже лажанулся.

– Почему? Он стал знаменитостью, как и хотел.

– Ага. Плакаты по всему городу, глянцевые журналы. Его физия так растиражирована, что только из унитаза не смотрит. А на кой ему все это?

– Не знаю, – пожал плечами Гриша.

– Вот и я не знаю. В него повально все девки влюблены. Даже в Думе, как узнают, что он мой друг, прохода не дают. Каждой охота познакомиться. И так вся страна. Прикинь, все бабы его, а Валерке они нужны, как дихлофос таракану. Вот такая ирония.

– Зато он съехал от матери и наконец вздохнул свободно.

– Это потому что появились бабки. Как ни крути, все сводится к одному.

– Не всегда, – возразил Гриша.

– Гришаня, альтруист ты наш. Я и забыл, что тебе ничего не надо. Но ты один такой. Другим нужен презренный металл.

– Не только. По-моему, Валерке нравится на телевидении. Во всяком случае, в салон он с такой радостью не бежал.

Алик вылил в пластиковый стаканчик остатки водки и подняв стопку, произнес:

– Значит, у нас двое счастливчиков. Как говорится, пятьдесят на пятьдесят.

В трудные времена коммуналка Бориса послужила Алику приютом, но после выборов он ни разу туда не заезжал. Часть вещей так и лежала у Борьки. Забрать их было недосуг. Каждый раз Алик откладывал это на потом, но сейчас нужно было отвлечься и занять себя чем-то за стенами Думы, на некоторое время забыть о законопроектах, запросах и наказах. Мелкие хозяйственные заботы как нельзя лучше подходили для этого. В умной книжке он прочитал, что нужно представить, что все дела, которые висят как вериги – это лягушки и задаться целью в день «съедать» хотя бы по одной. Визит в коммуналку за вещами стоял в числе первых пунктов.

Квартира пустовала. Борька жил у Инги, а соседи были на работе. У Алика возникло чувство, что в тот момент, когда предвыборный штаб съехал отсюда, время остановилось. На спинке стула по-прежнему висела его ветровка, а на журнальном столике лежали раскинутые веером рекламные буклеты. На подоконнике тосковали немытые чашки и открытая банка растворимого кофе.

Он вспомнил, как они с ребятами сидели здесь, строили планы, спорили, волновались. Только теперь Алик понял, как был счастлив тогда. В пылу азарта он забыл про висящий над ним дамоклов меч. Адреналин бродил в крови, вызывая состояние близкое к опьянению. Правду говорят, что дорога к цели гораздо интереснее, чем сама цель.

Алику захотелось ненадолго задержаться. Он пошел на кухню и поставил чайник, старый, со свистком. Ни у кого из его знакомых уже не было такого раритета. Борька пользовался им вместе с соседями. Надо сказать, по части устройства быта он был абсолютно не приспособлен. Его счастье, что Инга взвалила все заботы на себя.