– Естественно, – усмехнулся Доминик.

Через несколько мгновений появилась официантка с нашим заказом. Я откусила кусочек блина. Смесь из поджаренного красного перца и теплого козьего сыра была такой же восхитительной на вкус, какой я ее запомнила.

Доминик промокнул губы салфеткой.

– Ладно, шутки в сторону. Как ты?

Я дернула плечом.

– Странное ощущение. У меня такое чувство, что приближается буря, большая буря, к которой я не готова. Мне кажется, что она разрушит мой дом, мою жизнь, все то, за что я так долго и так крепко держалась, с чем так тесно связана. Я понимаю, что это будет больно. – Я вздохнула. – После того, что я пережила за этот год, я не уверена, что мне хватит сил с этим справиться.

Доминик недоуменно посмотрел на меня.

Я еще не рассказывала ему о том несчастном случае. Я сцепила пальцы и глубоко вдохнула.

– Мы потеряли ребенка, – объяснила я. – Год назад.

Слова сорвались с моего языка прежде, чем я успела подумать.

– О, Клэр. – Глаза Доминика стали печальными. – Я даже не знаю, что сказать.

За окном по улице трусцой пробежала женщина. Ее «конский хвост» прыгал из стороны в сторону, пока сильные ноги несли ее через рынок, мимо глазеющих туристов. Я проводила ее долгим взглядом, пока она не скрылась а углом. Мне хотелось встать, догнать ее и крикнуть: «Будь осторожна! Ты не успеешь даже глазом моргнуть, как у тебя могут отнять все, что ты любишь!»

Доминик открыл рот, собираясь заговорить, но звонок его мобильного первым нарушил тишину. Он посмотрел на экран, улыбкой извинился и сказал:

– Я должен ответить. Я сейчас вернусь.

– Не беспокойся. – Я снова принялась за свой блин.

Доминик вышел на тротуар, и я видела, как он поднес трубку к уху и принялся нервно ходить взад и вперед. С кем он разговаривает? Люди в кафе говорили громко, но так как окно было слегка приоткрыто, до меня долетали обрывки его фраз.

– Я не знаю… Видите ли, сейчас я просто не нахожу слов… Я понимаю, но я не планировал… Хорошо, я это обдумаю… Я позвоню вам… Да.

Я судорожно откусила кусок блина, когда он вернулся к стойке.

– Прости.

Я не могла сдержать любопытства.

– Что-то важное?

– Просто… моя сестра. Ей нужен деловой совет.

– О! – Его ответ ничего не прояснил, но я решила прекратить расспросы. Если у него есть секрет, когда-нибудь он мне его все равно откроет.

После ленча мы прогулялись по рынку, а потом остановились в парке над заливом. Я чувствовала аромат лосося, который жарили на ольховых дровах в ресторане по соседству. В соленом воздухе парили чайки, временами опускаясь совсем низко, чтобы подхватить кусочки еды и хлеба, которые бросали им туристы. Доминик прислонился спиной к парапету.

– Можем мы кое о чем поговорить?

– Конечно. – Я встала рядом, наши руки соприкоснулись.

– Ты рассказала мне о том, что случилось, – начал он. – О ребенке.

Я посмотрела на него.

– Мне кажется, – Доминик провел рукой по волосам, пытаясь подобрать нужные слова, – это неправильно, что твоего мужа сейчас нет рядом с тобой после всего того, что ты пережила.

Доминик был прав, по крайней мере, в одном. Внешне поведение Этана выглядело неподобающим. Жена теряет ребенка, муж переживает кризис среднего возраста, возвращается к своей бывшей подружке. Но в душе я понимала, что моя вина в этом тоже есть. Я сама отдалилась от него. Я застыла в своем горе, закрылась, оставив его снаружи, за пределами своей раковины. А когда мое сердце начало оттаивать, было уже слишком поздно.

– Я просто хочу сказать, – продолжал Доминик, – что ему следовало бы быть здесь, с тобой. – Он помолчал и повернулся ко мне. – Я бы был с тобой.

Он меня обнял. А я не отстранилась.

Когда я открыла глаза, в окно уже лился солнечный свет. Мне было неприятно прикосновение шелковых простыней к обнаженной коже, а прикосновение грубой ноги Лона к моей ноге было просто омерзительно. Я отодвинулась от его горячего потного тела и села, завернувшись в простыню. Он храпел так громко, что подушка содрогалась при каждом звуке.

Мое платье и белье лежали на полу рядом с кроватью. Каждый раз, когда Лон снимал с меня тот или иной предмет одежды, я как будто немного умирала внутри. Я поморщилась, вспоминая тяжесть его рук, пытавшихся расстегнуть пуговицу и в конце концов оторвавших ее в досаде и нетерпении. Я приглушила боль шампанским. Шампанского было слишком много. И теперь у меня кружилась голова. Я заперла дверь в ванную, и меня вырвало – желудок освобождался от вчерашних возлияний. Мне вдруг отчаянно захотелось вымыться, смыть с себя дыхание и прикосновения Лона. Я повернула кран и стала смотреть, как вода дождевыми струями падает вниз и рикошетом отлетает от мраморных плит. В номерах отеля я отмыла сотни душевых кабин, возможно, мыла и эту, отскребая грязь из всех швов. Эстелла очень за этим следила.

Я намылилась, но, даже когда все тело уже было покрыто густым слоем пены, все равно чувствовала себя грязной. Запятнанной. Я терла все сильнее, пока у меня не заболела рука и я не уронила кусок мыла. Губы задрожали, из глаз потекли слезы. Я не могла их унять. Я молилась, чтобы Лон не услышал, как я плачу. Вода текла и текла, и через какое-то время я перестала различать, где струи воды и где мои слезы.

Я закрыла глаза, и передо мной снова появилось лицо Дэниела, зовя меня, успокаивая. Я вспомнила, почему я здесь. Выключила воду и начала вытираться пушистым полотенцем, которое висело на крючке. Я выбрала платье в шкафу и надела его. Дожидаясь, когда Лон проснется, я села у окна и погрузилась в воспоминания о Дэниеле и о его отце.

Четырьмя годами ранее

Чарльз поцеловал меня в шею, и я, улыбаясь, повернулась к нему.

– Доброе утро, красавица, – сказал он, нежно проводя пальцем по моему лицу.

Я застенчиво отвернулась. Может быть, прошлая ночь была сном? В этот момент в дверь спальни постучали, и мы оба повернулись к двери.

– Завтрак подан, сэр, – раздался приглушенный мужской голос, похожий на голос вчерашнего стюарда.

– Благодарю, – ответил Чарльз и сел. Он зашел в ванную комнату и вернулся с пушистым белым халатом. – Тебе будет удобно в этом?

Я кивнула и ответила:

– Если только мы не ждем к завтраку гостей.

– Будем только мы вдвоем, – пообещал Чарльз.

Я просияла, завернулась в халат и вышла следом за ним в гостиную.

– Не желаете ли позавтракать на террасе, сэр?

Я опустила глаза. Мне не хотелось встречаться взглядом со стюардом. Что он обо мне думает?