Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отсмеявшись, Яков вытер глаза.
— Частично ты прав, Максим. Чем примитивней объект, тем проще процесс управления. Власть по сути своей хищна. И как всякий хищник знает только два состояния: активный поиск пищи и послеобеденная сытая нега. Больше чем нужно для удовлетворения своих потребностей власть никогда делать не будет. Разве что при угрозе личной безопасности. Власть узурпировала право управлять, но постоянно лениться выполнять свои социальные обязанности. И поэтому сознательно оглупляет подданных и ограничивает разнообразие. В результате общество стремительно деградирует. Это рыба гниёт с головы. А человеческое сообщество гниёт и с хвоста, где концентрируется эволюционный шлак, и с «головы», куда пробились «лучше представители народа».
— Мы для них эволюционный шлак?
— Много хуже. — Яков задумчиво покачал головой. — В начале Катастрофы начался исход из больших городов. Люди бежали в сельские районы, спасаясь от угрозы техногенных аварий. Конечно же, они потащили за собой всю муть, накопленную в грязи мегаполисов. Какой опыт общежития имели наши люди? Зоны, казармы да общаги. Плюс опыт индивидуального рая в евростандартной клетушке в бетонном термитнике. То есть опыт ада. В большинстве «вольных» посёлков жизнь быстро превратилась в ад. Частично я поддерживаю власть, бросивших войска против этих клоак зла. Мера хищности и насилия одних и рабской зависимости других в условиях дикой природа превысила все разумные нормы. Не поверишь, но кроме физических наказаний, в поселениях стали практиковать человеческие жертвоприношения.
Яков бросил на Максимова пытливый взгляд. По напряжённому лицу понял, Максимов видел это своими глазами.
— Только с «эскапистами» ситуация диаметрально противоположная.
— «Эскаписты» это мы?
— Да. Те, кто сбежал в собственный мир. Вы унесли с собой очень важные видовые характеристики. Они срочно потребовались власти, и она всеми силами пытается вернуть беглых. Акции против «диких» посёлков служат только оправданием и прикрытием охоты на вас, эскапистов.
— У них там, что, дефицит в кадрах образовался?
— В некотором смысле, да.
Пальцы Якова вновь зашуршали в рыжей щетине.
— Вас не просто сгоняют с обжитых мест. «Эскапистов» селят в особых резервациях. Расположенных в особых зонах.
— С особым режимом?
— Нет, режим обычный. Если точно, его вообще нет. Уклад ничем не отличается от того, к которому вы привыкли. Только выходить за границы зоны категорически запрещено.
— Тогда понятно, почему люди встречают этих вилами.
Яков помолчал, скосив глаза на бьющуюся о стекло пчелу.
— Новые поселения находятся в зоне геомагнитной активности, — тихо произнёс он. Затаился, ожидая реакции Максимова.
Яков встал, распахну окно и выпустил пчелу.
— Оставайтесь у нас, прошу вас.
Он не повернулся к Максимову, но тот отметил, какой ждущей стала спина Якова.
— У вас без меня хватает психов. — Он знал, что сейчас по лужайке прогуливается стайка в цветастых одеяниях, Яков, наверняка, смотрел на них.
— Это не психи. Не надо так. Психические отклонения у этих людей есть, согласен. Их можно считать больными, если вам так удобнее. Мы их называем «нави». Это корректней и с человеческой, и с научной точек зрения. «Нави» — это пророк и сумасшедший, арабский вариант русского «блаженного». Им дано предвосхищать многое, о чём мы в своём здоровом бесчувствии и не подозреваем.
— Пытаетесь прогнозировать будущее?
— Уже умеем. Есть два пути. Первый — изучать опережающую реакцию социума. Через анализ кривых самоубийств, преступности, помешательств, рождаемости, короче, всего, что поддаётся качественно-количественному анализу, можно с большой долей вероятности прогнозировать возможные изменения в социуме. Второй путь — попытаться интерпретировать бредообразования «нави». Мы лишены возможности изучать социум, не то время. Да и в прошлом это позволялось с великим скрипом. Зато нашим методикам работы с «нави» нет аналогов. Как говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло.
— Зачем ты мне это рассказываешь, Яков? Я и так слишком многое о вас знаю. Знание в чужих руках — опасно.
— Знание опасно тем, что оно обязывает к действию. — Яков повернулся и присел на подоконник. Чёрные буравчики глаз скользнули по лицу Максимова. — Ты сегодня проснулся с ощущением, что пора уходить. А сейчас впервые за две недели подумал об этом месте, как об объекте. Можно поздравить, опять стал самим собой.
— И на хрена я вам такой нужен? «Да здравствует нерушимый союз киллеров и хилеров! Голосуйте за блок экстрасенсов и экстремистов!»
— Хм! — Яков широко, по-детски открыто улыбнулся.
— Вот тебе и «хм»!
Яков присел на соседнюю кровать.
— Мы протестировали тебя всеми возможными и невозможными способами.
— Пока я без памяти валялся? — покосился на него Максимов.
— И тогда, и после. Сенситивность повышена, упреждающее отражение не хуже, чем у «нави», ресурс выживания — выше нормы. Самоустановка на действие слому не поддаётся.
— Что ещё?
— Остальное — несущественные детали. Тебе неприятно?
— Почему? Вы же мне жизнь спасли. В ноге ковыряться можно, а в голове — нельзя? Тем более, вы бы всё равно не удержались, даже если бы я был против, так?
— Думаю, да. — Он пощипал бородку. Взгляд стал острым, чёрные буравчики впились, дойдя до самого дна. — Окончательно решил уйти?
— Да.
— Уйдёшь завтра. Сейчас мы пойдём с тобой в одно место. Правильно подумал — в бункер. Пора тебе кое-что показать.
— А что скажет ваш «первый отдел»?
— Наш «первый отдел», ну и словечко, да? Они в полном составе вторую неделю пьют водку на дальнем озере. Мирятся с теми, кто чуть не вторгся на нашу территорию. Всё чуть не вышло по пословице: «Паны дерутся, а у холопов чубы трещат». — Яков подумал немного и добавил: — В Москве ещё драка идёт, а у нас уже мир, дружба и боевое товарищество.
Он кивнул, прочитав в глазах Максимова вопрос.
— Да. Целью акции были мы, а не ваша Слобода. Вас использовали в качестве повода.
Максимов прикинул в уме, какой потенциал должен иметь некто, способный цыкнуть, когда уничтожена рота спецназа. Да цыкнуть так, что все разом во фрунт встали. Получалось, этот некто был
