Одетый во всё чёрное Вадим как будто прятал глаза за спадающей челкой. На вопросы ведущих и гостей студии он отвечал медленно, чуть скрипуче, но абсолютно беспощадно к себе: «Наркотики подстраиваются к любой сфере человеческой деятельности. Было творчество, был кайф от творчества. Потом мы начали активно гастролировать, стали звёздами, стали выходить в тираж… Если в такие моменты эти вещи попадаются тебе под руку, то возникает иллюзия, что я смогу остаться внутри уютной творческой атмосферы, смогу сделать фак всему остальному миру, который не понимает меня всего такого творческого.

Наркотические препараты никогда на меня не действовали как допинг. Всё, что сочиняется, – сочиняется только на чистую голову. Что касается травы, то она настолько раскоординирует мозги, что произвести что-то просто нереально. Что касается более тяжёлых вещей, то они занимают тебя полностью, на творчество просто не остаётся места. В этом одна из причин того, что в двух последних альбомах "Агаты Кристи" уменьшалась доля моих песен. Сейчас у меня бывают моменты, когда мне очень хочется наркотиков. Самым тяжёлым был первый месяц – не из-за ломок, не из-за физических болей, я просто отучился жить на чистую голову. Казалось, что без этих препаратов у меня другое и очень дискомфортное восприятие мира.

Я не кололся. Люди, которые инъекциями балуются, как говорят в народе, "вмазываются", они гробят себя более очевидно. Те, кто эстетски это делает, наносят себе вред чуть медленнее. Всё это рано или поздно заканчивается одинаково. По-моему, ломает всех очень похоже. Наркотики ни в коем случае не оправдали мои ожидания. Кроме осознания того, что я падаю, что я опускаюсь, что я стал жертвой болезни, которую сам себе навязал, у меня ничего не осталось. Только тягостные, мучительные воспоминания. Я не могу вспомнить ни одного дня, типа вот, я куда-то ездил, вмазался, и всё было так хорошо – ничего хорошего, связанного с этим, в моей памяти нет. Только постоянные конфликты, постоянная боль, разрушение любви, разрушение отношений с близким человеком».

Выступая на НТВ, Вадик лично подтвердил то, о чём говорили и московские богемные тусовщики, и фанаты «Агаты» во всех концах страны: «Братья давно и плотно сидят на наркоте». По словам Глеба, их знакомство с запрещёнными препаратами случилось вскоре после переезда в Москву: «Я с детства потихоньку разочаровывался, что сказки нет в ни в том, ни в этом, а в 1995-м узнал, что и в наркотиках её тоже нет. Раньше я думал, что они расширяют сознание… Ещё одна потерянная иллюзия: вот это попробую, а потом вот то, и, должно быть… Я-то думал, что усугублю ощущение сказки, расширю и наконец-то в нём буду. Обман это всё, чушь собачья. Это не туда».

На волне успеха альбома «Опиум» журналистов интересовало не столько то, наркоманы ли сами музыканты, сколько то, зачем они рекламируют в своих песнях запрещённые препараты. Вадик обвинения в скрытой рекламе яростно отрицал: «Не надо относиться к этому как к пропаганде таблеток и порошков. Это всё литературное наследие, переработанное Глебом и вписанное в тексты. Главное, не воспринимать буквально ту терминологию, которой мы пользуемся… Что такое опиум? Это когда крыша едет. У нас она едет от музыки, желательно, чтобы у наших слушателей она тоже ехала от этого. А вот куда – вопрос более сложный».

Позже братья признавались, что пристрастились к наркотикам они как раз в эпоху наибольшей популярности «Агаты Кристи». «Наркотики – это жажда получить те удовольствия, о которых мечталось, когда шёл по пути к звёздности, – говорил Глеб. – А когда стал звездой, понимаешь, что тебе не хватает счастья, не хватает удовольствия и то, что с тобой сейчас приключилось, – это совершенно не то, о чём ты мечтал. Если человек слабый, он эту нехватку компенсирует веществами». Примерно о том же самом рассуждал и Вадим: «Это путь художника. И путь очень опасный, потому что он может привести к серьёзным потрясениям. Люди, которые начинают сочинять в юности, особенно подвержены этим вещам. Со временем начинаешь понимать, что все эти вещи не обязательно переживать в жизни».

Фото из архива группы «Агата Кристи»

После выхода альбома «Ураган» о том, что многие его песни навеяны наркотическими трипами, заговорили многие. Знатоки приводили подтверждавшие этот тезис цитаты: «На последней дозе воздуха и сна», «Вино и гашиш, Стамбул и Париж», «Закинулся бумагой – и сам себе звезда», «Треснув, лопается вена – чёрная река»… С одной стороны, Глеб не отрицал, что «Ураган» сочинялся в период его запретных увлечений: «Это абсолютно нонконформистский альбом, такой вскрытый нерв. У нас было жуткое истощение, была попытка уйти от шоу-бизнесовой реальности в наркотики». С другой стороны, он всегда яростно отрицал, что хоть когда-нибудь сочинял с замутнёнными мозгами: «Любые стимуляторы позволяют чувствовать себя довольным и таким образом отвлекают от творчества. Творческий зуд может быть только на трезвую голову».

Превращение братьев в наркоманов не прошло мимо внимания их близких. «Вадик успокаивал меня, что отлично контролирует ситуацию, – вспоминает Татьяна Самойлова. – Кокаин давал ему чувство эйфории, чувство уверенности во всём, даже в том, что он завтра сможет остановиться и бросить. Потом он сказал мне, что кокаина ему стало мало и он перешёл на героин. Он испытывал усталость от окружающей действительности и видел отличный выход: закинуться и уйти в прекрасный мир, где нет никаких проблем. Думаю, что ни меня, ни Янки в том мире не существовало».

Глебу в тот период тоже наскучила мирская суета: «В свободное время я или на гитаре пытаюсь играть, или читать, или кино смотреть пытаюсь. А когда делать нечего, в основном схожу с ума». Позже он рассказывал, что в любую минуту прямо в «Горки» ему могли доставить любые снадобья, способные скрасить окружающую действительность, что он чуть ли не гонорары получал наркотиками. Владимир Месхи опровергает это: «Наркоманами они стали сами. Братья всё время чего-то просили и требовали, но мы саботировали их желания. У нас было слишком много дурных примеров вокруг. Люди сыпались и гибли».

Фото из архива группы «Агата Кристи»

Как бы то ни было, апартаменты Самойловых в «Горках» их гостям порой напоминали наркопритоны. «Однажды я приехал к ним в пансионат, – рассказывает Михаил Козырев. – Попав туда, я как-то сразу понял, что почва для их мрачных текстов, которые становились всё печальнее и печальнее, всё отчаяннее и отчаяннее, имелась. Было очевидно, что эта база – не только про музыку. Она была про гедонизм, про любовь к жизни со всеми запретными составляющими. Там можно было пожелать что угодно, и через три минуты специально обученные люди тебе это привозили. Я там переночевал одну ночь, и у меня было ощущение, что по стенам моей комнаты снизу вверх бежали маленькие экзотические крокодильчики, что я попал в какой-то загородный притон Пабло Эскобара, не меньше. Я был потрясён: все эти "Мы летим, а вы ползёте, чудаки вы, чудаки" приобрели реальную материальную составляющую. Я увидел, что группа существует в состоянии крайне опасном для жизни».