– Наша яхта – ты. Все те деньги, которые бы ушли на яхту, все время, пока мы бы на ней путешествовали… у нас вместо этого есть ты. Яхта, оказывается, просто лодка. А ты – такого не купишь в кредит, ты не утрачиваешь цену со временем. – Он снова поворачивается к экрану и через какое-то время добавляет: – Я так горжусь тобой, что и собой начинаю гордиться. Я надеюсь, что ты это знаешь. – Я киваю, в горле стоит ком, и я пристально смотрю беззвучную рекламу стирального порошка. Папа вскоре начинает бормотать себе под нос: – Кредит, люди, потребление… Наверняка тут должна быть какая-то игра слов.

– А что, если я не хочу учиться в Северо-Западном? Или если не поступлю?

– Ну, тогда я тебя разлюблю. – Секунду на его лице сохраняется серьезное выражение, а потом папа хохочет и включает звук.

* * *

Через некоторое время нам приходит в голову идея сделать маме сюрприз и приготовить на ужин индейку с чили. Когда я режу лук, звонят в дверь. Я тут же решаю, что это Тайни, и у меня из солнечного сплетения начинает лучиться внезапное облегчение.

– Я открою, – говорю я, протискиваюсь мимо папы и бегу к двери.

Вместо Тайни это оказывается Джейн. Она смотрит на меня, поджав губы.

– Какой код у моего шкафчика?

– Двадцать пять два одиннадцать.

Она игриво бьет меня в грудь:

– Так и знала! Почему ты не сказал?

– Просто не мог понять, какая из нескольких правд самая правдивая, – поясняю я.

– Надо открыть ящик, – говорит она.

– Гм. – Я делаю шаг вперед, чтобы закрыть за собой дверь, а Джейн остается стоять на месте, так что мы теперь почти касаемся друг друга. – У кошки же есть парень.

– Я, вообще-то, не кошка. Кошка – это мы. А я – физик. Ты тоже физик. А кошка – мы.

– Э, ну ладно, – киваю я. – У физички есть парень.

– Вообще-то, нет. Физичка его бросила в ботаническом саду, потому что он без умолку трещал о том, как в две тысячи шестнадцатом поедет на олимпиаду, а у физички в голове звучал тихий голосок по имени Уилл Грейсон, который спрашивал: «А ты там будешь представлять Соединенные Штаты Америки или Королевство Козлов?» В общем, она его бросила и теперь настаивает на том, что надо открыть ящик, потому что постоянно думает о коте. Она даже не расстроится, если он мертвый; просто надо знать.

Мы целуемся. Ее руки на моем лице ледяные, по вкусу она как кофе, а у меня в носу еще стоит запах лука, а губы сухие от бесконечной зимы. И это так классно.

– Коллега, ваше профессиональное мнение? – спрашиваю я.

Джейн улыбается:

– Я полагаю, что кот жив. А что скажете вы, глубокоуважаемый?

– Жив, – говорю я.

Это правда. И от этого только непонятнее, почему во время этого разговора мне кажется, что у меня внутри на каком-то порезе шов разошелся. Я-то ждал Тайни с извинениями, которые я бы не сразу, но принял. Но такова жизнь. Мы взрослеем. У планет вроде Тайни появляются новые луны. А луны вроде меня притягиваются к новым планетам. Джейн ненадолго отстраняется от меня.

– Что-то вкусно пахнет. В смысле, помимо тебя.

Я улыбаюсь:

– Мы чили готовим. Хочешь… зайти и с папой познакомиться?

– Я не хочу навя…

– Не, – перебиваю я, – он хороший. Странноватый слегка. Но приятный. Можешь с нами на ужин остаться.

– Ну ладно, только своим позвоню.

Я стою, дрожу и жду, пока она поговорит с мамой. «Я поужинаю у Уилла Грейсона… Да, его папа дома… Они врачи… Да… Хорошо, я тебя люблю».

Я захожу в дом.

– Пап, это моя подруга Джейн.

Он выходит из кухни в фартуке «Хирурги режут без колебаний» поверх рубашки с галстуком.

– Потребительский кредит: я в долгу перед теми людьми, кто на него купился! – радостно объявляет папа, он нашел свою игру слов.

Я смеюсь.

Джейн протягивает руку – просто образец воспитанности – и говорит:

– Здравствуйте, доктор Грейсон. Я – Джейн Тернер.

– Мисс Тернер, рад встрече.

– Можно Джейн с нами поужинает?

– Конечно, конечно. Джейн, ты извинишь нас на минуточку?

Папа заводит меня в кухню, наклоняется ко мне и тихо говорит:

– Это был источник твоих проблем?

– Как ни странно, нет, – отвечаю я. – Но мы как бы да.

– Вы как бы да, – бормочет он. – Вы как бы да. – А потом громко произносит: – Джейн?

– Да, сэр?

– Какой у тебя средний балл?

– Гм, три целых семь десятых, сэр!

Папа смотрит на меня, поджав губы, и медленно кивает.

– Приемлемо, – говорит он, а потом улыбается.

– Пап, мне твое одобрение не нужно, – тихо замечаю я.

– Знаю, – кивает он. – Но я думал, что оно тебя все равно порадует.

за четыре дня до постановки тайни звонит мне и говорит, что ему нужен день психического здоровья. не только потому, что с постановкой полный кавардак. другой уилл грейсон с ним не разговаривает. то есть разговаривает, но ничего не говорит. и тайни отчасти злится, что д.у.г. «устроил это дерьмо под занавес», а отчасти боится, что что-то реально не так.

я: а я чем могу помочь? я не тот уилл грейсон.

тайни: мне просто нужно средство от неполадок с уиллами грейсонами. я через час буду у тебя в школе. уже выехал.

я: что?

тайни: ты только скажи, где она. я нашел на гугл-карте, но там вечно бардак. а мне в день психического здоровья меньше всего на свете нужно, чтобы гугл в десять утра завел меня в айову.

мое мнение, что «день психического здоровья» придумали люди, которые вообще не представляют, что такое проблемы с психическим здоровьем. сама идея, что мозги можно проветрить за день, это все равно что утверждение, будто от проблем с сердцем можно избавиться, если есть правильные хлопья на завтрак. дни психического здоровья – это для тех людей, кто просто может позволить себе роскошь объявить: «не хочу сегодня ничем заниматься» и взять выходной на целый день, а нам остаются наши постоянные битвы, до которых никому нет дела, пока не принесешь в школу пистолет или не испортишь утренние новости самоубийством.

ничего этого я тайни не говорю. я притворяюсь, что буду рад, если он приедет. и скрываю, насколько меня пугает, что он еще больше моей жизни увидит. мне кажется, он зациклен на уиллах грейсонах. и я не уверен, что именно я ему нужен.

эмоций стало очень много – больше, чем с айзеком. и не только потому, что тайни настоящий. я даже не знаю, что меня больше пугает – что он ко мне неравнодушен или что я неравнодушен к нему.