историй Ловцов, бросавших работу в безопасных, приятных для жизни реальностях, буквально на пике успеха, или только на подходе к нему, без каких-то причин, которые здесь у нас считаются вескими, исключительно по велению сердца, потому что оно перестало любить.

Так что в этом смысле Анн Хари со своим иррациональным долгом, который не даёт ему выйти в отставку, хотя он ТХ-19 давным-давно разлюбил, глаза бы его эту реальность не видели, если можно, во все стороны сразу, чтобы просто не было в его жизни её никогда; в общем, он – уникальное исключение, никто из Ловцов в таких обстоятельствах не стал бы работать. Но Анн Хари действительно очень странный, уж насколько все Ловцы эксцентричные, а таких психов среди них больше нет.

Вильнюс,

Ноябрь 2020

Сначала с улицы доносится крик: «Вас тут нет!» – скорее даже команда, отданная таким громким голосом, что оконные стёкла звенят. Потом открывается дверь и в бар влетает Юрате, одетая настолько не по сезону, что Дана невольно ёжится, – в белом спортивном костюме, без шапки и шарфа, на ногах тряпичные кеды, спасибо, конечно, что хотя бы не босиком. Такая злющая, словно всех сейчас поколотит, потом догонит и ещё наподдаст. Но Юрате же не дерётся, – неуверенно думает Дана. – Ни разу такого не было… по крайней мере, не у меня на глазах.

– Какие-то стрёмные типы рядом с «Крепостью» ошивались, спорили, как правильно записать адрес бара; я в таких делах не особенно разбираюсь, но сразу подумала: «Собираются донести». А когда в мою голову лезут подобные глупости, они сто процентов правда, сама я такое не выдумаю, хоть стреляй, – сердитой скороговоркой сообщает Юрате. – Главное, они сразу исчезли, раз, и нет, как в кино! Я сама удивилась. Забыла, что так бывает. Ух вам всем со мной повезло!

– Да не то слово, – вздыхает Дана, а Артур повисает на шее Юрате, как бы от имени всех присутствующих, благо ему всё сходит с рук.

– Ты – супергерой! – говорит он. – Круче всех в мире! А они только отсюда исчезли, или отовсюду вообще?

– Понятия не имею, – смеётся Юрате, уже не злющая, а довольная; Артур в этом смысле не хуже кота и куницы Артемия, кого хочешь умиротворит. – По идее, это зависит от наличия бессмертной души. Если что-то такое у них осталось, значит где-нибудь да окажутся. Может аж в Южной Америке? Или всего лишь в Северном Городке[17]? А если нету, ну тогда извините. Просто парой мороков меньше. Надеюсь, никто не станет по ним причитать.

– Ты это серьёзно? – спрашивает Арунас по прозвищу Три Шакала. – Бывают люди без бессмертной души?

– Ты бы лучше спросил, остался ли за пределами «Крепости» хоть кто-нибудь с ней, – холодно отвечает Юрате.

Но тут же вспоминает, что Три Шакала, во-первых, уже очень старенький. Во-вторых, профессиональный философ с полувековым преподавательским стажем. А в-третьих, как ни крути, католик. Не надо с ним шутить о душе. И немедленно исправляется:

– Извини, дорогой. Это я сгоряча. Почти у каждого человека, даже самого распоследнего гада есть живая душа. Просто очень маленькая и слабая. И крепко спит. Но после смерти, даст бог, прочухается. И пойдёт куда-нибудь дальше учиться жить.

– Да точно прочухается! – улыбается Три Шакала.

Он – несгибаемый оптимист.

– Просто сейчас, – продолжает Юрате, – такое смутное время, слишком много мелкого морока развелось. Знаю я эту породу. Шастают всюду, пакостят, пугают, дёргают нервы, а присмотришься – померещилось, нет ничего.

– Слушай, – хмурится Дана, – а этот морок мог на нас по-настоящему настучать?

– Да мог конечно. Жалоба это же просто буквы на бумаге, или экране компьютера. Или голос из телефона. Полицию легко провести. Там, знаешь, не принято проверять всех доносчиков на наличие бессмертной души. Их бы самих не помешало проверить, честно-то говоря.

– Вот это номер, – растерянно говорит Дана. – Раньше такого не было. Кому к нам не надо, тот шёл себе мимо, даже дверь нараспашку не замечал. И вдруг нате пожалуйста. Что я стала делать не так?

– Ай, не парься, – отмахивается Юрате. – Всё ты как надо делаешь, просто в человеческом мире развелось слишком много мелкого зла. Как комаров на болоте, когда их такие тучи, что с голодухи жрут даже тех, кого обычно облетают за метр. На самом деле это я виновата, – неожиданно заключает она. – Почти неделю не приходила. Не то настроение, ещё и по горло была занята. Ну ничего, сама напортачила, сама же исправила. Больше не повторится! Буду каждый день как на работу ходить. Меня эта мелкая сволочь боится, как чёрт табака. Ну слава богу, хоть кого-то ещё могу напугать!

Юрате смеётся так заразительно, что Дана тоже с облегчением улыбается:

– Серьёзно, что ли? Каждый день? Красота! Ты скажи, чем тебя задабривать? Какие приносить жертвы? Я могу сколотить из фанеры алтарь.

– Алтарь не надо, пожалуйста. Ты лучше муку покупай. И сахар, и яйца, и яблоки. Или не яблоки. Остальное я буду делать сама. Для начала испеку вам шарлотку, а там поглядим, как пойдёт. Мне, понимаешь, трудно подолгу сидеть на месте. А если делом заняться, вполне ничего.

– Я могу прямо сейчас сгонять в супермаркет, – предлагает Артур. – До десяти работает, рядом здесь, под мостом.

– Под каким мостом? – заинтересованно спрашивает Юрате.

– Под Новым Жверинским[18].

– Не припомню, чтобы там был супермаркет. Небось появляется из ниоткуда, когда тебе припечёт.

– Такое вполне возможно, – кивает Дана. – Правда, я там и без Артура бывала. Но Труп однажды искал, не нашёл.

– Да он бестолковый, мосты перепутал, – встревает Наира. – Зачем-то аж под Белый пошёл.

– Я тоже бестолковая, – смеётся Юрате. – А ты, дорогой, продукты выбирать не умеешь. Тем лучше! Вместе пойдём.

Одной рукой она хватает под локоть Артура, другой берёт с подоконника его куртку, миг, и нет никого.

– Я толковый, – вдруг раздаётся глас свыше. – Просто в тот раз забыл, как называется нужный мост.

Труп, который монтирует выставку, сидя на стремянке под потолком, всё это время пытался понять, что Наира о нём сказала, наконец вспомнил значения большинства слов и решил, что наверное надо обидеться. Хотя, конечно, не до того.

– Это я пыталась привлечь твоё внимание, – объясняет Наира. – Полчаса назад пришла, сижу тут нарядная, а ты до сих пор не заметил. Как умею, так и кокетничаю. Прости, дорогой.

– Ты гений, – говорит ему Дана. – Фотографии обалденные. Чем дольше смотрю, тем сильнее нравятся. И как развесил отлично! Какая разница, чего ты там под мостом не нашёл.

* * *

– Это она! – почти беззвучно прошептал