во Франции и Германии, там совсем не было. Жители Флоренции уже давно не позволяли германским императорам им указывать. Они стали такими же свободными и независимыми, как когда-то граждане Афин. И эти свободные богатые горожане, торговцы и ремесленники считали важным совсем иное, чем рыцари и ремесленники прежних времен, в Средние века.

Флоренция[120]

В эти дни оставалось все меньше воинов и ремесленников, для которых важнее всего было служить Господу и почитать Его. Теперь каждый человек хотел быть дельным парнем, который в чем-то смыслил и что-то умел. Обладал своей волей и своим мнением. Не интересовался, что другие о нем думают, и ни у кого не спрашивал разрешения. Не обращался по любому поводу к старинным книгам, чтобы выяснить, каковы были прежние обычаи, а смотрел по сторонам и принимал собственные решения. И все зависело от него самого. От того, как он на все смотрит и какие решения принимает. Теперь уже не казалось таким важным, был ли человек знатным или бедняком, христианином или еретиком, соблюдал ли он цеховые правила. Больше всего ценились самостоятельность, трудолюбие, ясность ума, знания, предприимчивость. Теперь меньше интересовались происхождением, профессией, религией, родиной и вместо этого спрашивали: «А какой ты человек?»

И как раз около 1420 года флорентийцы заметили, что отличаются от людей, живших в Средневековье. Что их интересуют другие вещи. Что им нравится не то, что их предкам. Старинные соборы и картины казались им мрачными и застывшими, а древние обычаи скучными. Они стремились к чему-то такому же свободному, независимому и естественному, как их жизнь. И тогда они открыли для себя Античность. По-настоящему открыли. Им стало уже неважно, что люди в древние времена были язычниками. Теперь их восхищали таланты людей той эпохи. И то, как они свободно рассуждали обо всех вопросах, связанных с природой и миром, высказывая доводы и контрдоводы, как им все было интересно. Люди Античности стали для них великим примером. Особенно, конечно, это касалось науки.

Люди вновь открывали для себя красоту мира: небес, деревьев, людей, цветов, животных[121]

Они стали повсюду разыскивать латинские книги и стараться писать на латыни так же хорошо и понятно, как древние римляне. Они начали учить греческий язык и наслаждаться прекрасными творениями афинян времен Перикла. Их теперь куда больше интересовали Фемистокл и Александр, Цезарь и Август, чем Карл Великий или Барбаросса. Им казалось, что все время, прошедшее между Античностью и их эпохой, – это просто сон и что свободная Флоренция станет таким же городом, как Афины или Рим. Людям казалось, что теперь возродилось то древнее, давно ушедшее время греческой и римской культуры. Они считали, что благодаря этим древним творениям сами будто заново родились. И поэтому мы говорим о Ренессансе, который по-русски называется Возрождением. А в том, что происходило между Античностью и Возрождением, думали тогда люди, виноваты дикие германцы, разрушившие Римскую империю. И теперь флорентийцы хотели своими силами возродить тот древний дух.

Больше всего их восхищал Древний Рим с его прекрасными статуями и роскошными огромными постройками, так как в Италии сохранилось много древних руин. Раньше их называли «обломками язычества» и один их вид вызывал у людей страх. А теперь вдруг стало понятно, какие они красивые. И поэтому флорентийцы снова начали строить здания с колоннами.

Но люди в то время не только искали старинные вещи. Они еще стали совершенно по-новому смотреть на природу и воспринимать ее так естественно, как за две тысячи лет до них это делали афиняне. Они открыли для себя красоту мира: небес, деревьев, людей, цветов, животных. Художники стали изображать предметы так, как их видели. Не торжественными, великими и священными, как в книгах монахов или на церковных витражах, а просто разноцветными и забавными, естественными, как природа, ясными и четкими, такими, каким они хотели видеть весь мир. Искусству тоже идет на пользу, когда художник открывает глаза и все замечает. И поэтому тогда во Флоренции жили лучшие художники и скульпторы.

Они уже не хотели, как хорошие ремесленники, просто точно изображать мир в своих картинах. Они стремились еще и понимать все, что изображали. Особенно выделялся один флорентийский художник, которому было недостаточно просто писать хорошие картины, пусть даже очень красивые. А его картины были прекрасны. Но он хотел знать, какова суть всех изображенных им вещей и как они связаны между собой. Этого художника звали Леонардо да Винчи. Он был сыном бедной крестьянки и жил с 1452 по 1519 год. Он хотел знать, как выглядит человек, когда он плачет и когда смеется, как выглядит человеческое тело внутри – его мускулы, кости и жилы. Поэтому он выпрашивал в больницах тела умерших людей, разрезал их и изучал. В то время это казалось очень необычным. Но на этом он не остановился. Он по-новому изучил растения и животных, пытался понять, как летают птицы. А потом задумался о том, почему люди не могут летать. Он стал первым человеком, который внимательно и подробно обдумал, как создать искусственную птицу, летательный аппарат. Он верил, что когда-нибудь это тоже удастся. Он исследовал все явления природы. Но не так, как о них можно было прочитать в сочинениях Аристотеля или в арабских трактатах. Он всегда хотел понять, правильно ли то, что в них написано. Поэтому он оглядывался вокруг и видел больше, чем кто-либо до него. Он не только изображал мир, но и размышлял. Если он хотел, например, узнать, как в воде возникает водоворот и почему горячий воздух поднимается наверх, то проводил опыты. Он не слишком ценил книжную ученость своих современников и стал первым человеком, который попытался опытным путем узнать обо всем, что создала природа. Он зарисовывал и записывал свои наблюдения на листках и в записных книжках, и их у него скапливалось все больше и больше. Когда мы сегодня читаем его записи, то не перестаем удивляться, как один человек мог изучить и понять так много всего, чего в его время никто не знал и чем никто даже не интересовался.

Но лишь немногие из его современников сознавали, как много нового открыл этот знаменитый художник и какие у него необычные взгляды. Он был левшой и записывал все мелкими буквами, вывернутыми наизнанку, которые не так уж легко прочитать. Понятно, почему он это делал, ведь в то время высказывать независимое мнение не всегда было безопасно. А среди его записей можно прочитать, например, такую фразу: «Солнце не