На это нечего было возразить.

– Мне очень жаль, – сказал я.

– Вам не о чем сожалеть, отала. Вы сделали доброе дело, помогли старику, но за результат вы не можете нести ответственность.

– Вы так считаете? – спросил я. – Я знал о содержании письма.

– Вы совершенно точно не имели права не доставлять его мне, – воскликнула она почти негодующе.

– Наверное, так и есть, – кивнул я.

– Я прощу вас за то, что вы принесли его мне, – сказала она. – Но не простила бы, если бы вы его утаили.

– Я рад, что вы прощаете меня, – искренне ответил я.

– На самом деле, – заметила она, – мне следовало бы поблагодарить вас.

– Не нужно. Я с радостью оказал услугу осмеру Тилмереджу.

– Вы не умеете лгать, – усмехнулась она. – Но если вам не нужна благодарность, я воздержусь.

– Мне ничего не стоило доставить вам письмо осмера Тилмереджа, – сказал я, стараясь на этот раз придерживаться правды.

– Вы очень добры, отала, – ответила Чонадрин. – Могу я узнать ваше имя?

– Конечно, – воскликнул я, вспомнив, что с этого следовало бы начать. – Меня зовут Тара Келехар, я Свидетель Мертвых.

– Вы новый Свидетель? Тот, который…

– Да, – я быстро перебил девушку, не желая знать, что именно она слышала обо мне. – Тот самый.

– И вы сочли эту незначительную историю достойной вашего внимания и уделили мне время? Для меня это большая честь. Если вы не хотите, чтобы я отблагодарила вас лично, может быть, я могу что-то сделать, чтобы отблагодарить Улиса за проявленную вами доброту?

Она выражалась слишком изысканно для ашенин, простой работницы авиационного завода. Кроме того, вопрос был вполне естественным.

Я подыскивал подходящий ответ, когда прогремел взрыв. Задрожали стекла. Я непроизвольно вцепился в край стола и заметил, что Чонадрин сделала то же самое.

– Милосердные богини, – прошептала она, – это со стороны Завода А3. Отала, вы не пойдете со мной? Там могут быть…

– Да, – кивнул я. – Идемте.

Аббревиатурой «А3» авиаторы называли Амало-Атамарский Авиационный Завод «Ашенаво Тринцива», и действительно, взрыв такой силы мог произойти только там. Я выбежал следом за Чонадрин из комнаты, мы спустились по лестнице и устремились по лабиринту узких улочек. Рабочие выглядывали из дверей и восклицали:

– Это был?..

– Да, должно быть, взрыв, пожалуйста, идемте с нами, – задыхаясь, отвечала Чонадрин.

Когда мы приблизились к территории завода, я почувствовал сильный запах дыма и сказал:

– Где-то горит.

– Конечно, горит, – кивнула Чонадрин и закашлялась. – Ведь сам завод построен из горючих материалов.

Войдя в распахнутые ворота, оставленные без охраны, я почувствовал, как у меня болезненно сжалось сердце. Сразу стало понятно, куда нам следовало идти. Плотный столб дыма поднимался над строением, похожим на очень большой амбар. Я понял, что это главный ангар, в котором строили воздушные корабли серии «Империя».

– Должно быть, взорвалось «Превосходство Умвино», – ахнула Чонадрин и снова бросилась бежать, на этот раз прямо к завесе дыма. Я поспешил за ней. Около ангара мы обнаружили мужчин, которые лихорадочно пытались потушить пожар с помощью ведер, передаваемых по цепочке. Чонадрин немедленно присоединилась к ним. Я увидел гоблина, распростертого на земле, и бросился к нему.

Бедняга получил страшные ожоги. Я сразу понял, что жить ему осталось недолго.

– Отала, – прошептал он, задыхаясь.

– Я здесь.

Я хотел взять его руку, но обе руки были обожжены. Я положил ладонь ему на плечо и стал молиться о надежде для умирающего. Повторял слова молитвы сосредоточенно, стараясь не сбиваться; дыхание несчастного стало прерывистым, и в конце концов он затих.

Я выпрямился и огляделся. Группа рабочих по-прежнему передавала ведра с водой; другие собирались войти в здание, чтобы спасти тех, кто мог там остаться. Еще несколько рабочих укладывали рядами раненых и погибших. Их было больше дюжины.

Я снова и снова, десятки раз, повторял слова молитв о сострадании к умершим и о надежде для умирающих, пока несчастные, всхлипывая, цеплялись за мои руки. Некоторые из них кричали не переставая, потому что никакая другая боль не может сравниться с болью от ожогов. Рядом лежали погибшие, их тела медленно остывали. Вокруг говорили о катастрофе, что-то отрицали, что-то подтверждали, и постепенно у меня в голове начала складываться картина происшедшего.

Корабль «Превосходство Умвино» подняли в воздух в процессе подготовки к первому полету, но произошло нечто непредвиденное. Кто-то из рабочих проявил небрежность, действовал неумело или отвлекся – и поскольку этот «кто-то» уже был мертв или изувечен, некоторые очевидцы свободно высказывали самые разные предположения, а другие, напротив, отказывались предлагать гипотезы. Но эйсонсар действительно мог воспламениться очень легко. И, разумеется, никто добровольно не пошел бы на такую страшную смерть.

Несомненно, это был несчастный случай.

В результате взрыва возникли пожары по меньшей мере в трех зданиях. Многие рабочие, которые не погибли во время взрыва, оказались в смертельной ловушке в горящем ангаре. Некоторых удалось спасти, и теперь они, рыдая, лежали на почерневшей земле. Многие скончались. Я знал кое-кого из них, потому что одно время работал в ангаре. Рядом с некоторыми стояли на коленях вдовы, и я вынужден был приложить все силы, чтобы утешить несчастных, хотя сама идея утешения казалась абсурдной среди умирающих, в клубах ядовитого дыма, рядом с пылающим воздушным кораблем.

Через несколько часов рядом со мной раздался голос:

– Отала?

Я оглянулся. Чонадрин, с ног до головы покрытая сажей, с опаленным рукавом, с покрасневшими глазами, тревожно смотрела на меня. Я подумал, что она обращается ко мне далеко не в первый раз.

– Мин Чонадрин, – подал голос я.

– Пойдемте, выпьем чаю, – предложила она. – Вам нужно отдохнуть.

Я не сразу понял, о чем она говорит, но девушка терпеливо ждала, когда до меня дойдет смысл ее слов.

– Хорошо, – пробормотал я.

Вокруг уже сновали другие прелаты Улиса и несколько служителей Ксайво, хотя я не помнил, когда они пришли. Так что я мог позволить себе отлучиться на пару минут.

Мы с Чонадрин прошли мимо раненых, пересекли квадратный двор, благодаря которому завод когда-то казался просторным и светлым, но сейчас он был залит водой, превратившись в огромное болото. Мы вошли в длинное одноэтажное здание, и, очутившись внутри, я понял, что это чайная завода А3. Она называлась «Рубиновая лисица», в честь какого-то животного из народной сказки горцев, и здесь было бы довольно уютно, если бы не запах горящего дерева, обугленной плоти и смерти. Народу оказалось достаточно много.

Я сел за единственный свободный столик и посмотрел вслед Чонадрин. Она взяла две чашки чая у молодой темнокожей женщины, возившейся у двух гигантских самоваров. Вернувшись к столу, Чонадрин сказала:

– Прошу прощения за чай. Его