Он отпустил длинное ругательство.

— Лайонел, после посещения плантации и наведения порядка вы вернетесь в Англию. Там вы найдете нужную вам женщину, даму, которая охотно примет все то, что вы готовы ей предложить, которая знает правила вашей игры и готова следовать им.

— Это глупо, — ответил он, лег на бок, отвернувшись от девушки, и приготовился уснуть. Но граф чувствовал напряжение во всем теле, мысли его путались. К тому же он злился и на себя, и на Диану. Он открыл ей ту часть своей души, куда раньше не допускал никого. Что касается Дианы, то графу все меньше и меньше нравилось, что он начинает относиться к ней, как к мыслящему человеку, как к женщине, не зависящей от него женщине, которая трезво смотрит на вещи, может, даже чересчур трезво, к женщине, которая отказывается склониться перед ним. Это просто невыносимо!

Да, сегодня ночью она показала себя настоящей женщиной, что его раздосадовало. Она потребовала любви к себе, такой любви, на которую он уже не способен. Вдруг его путаные размышления прервало горькое всхлипывание.

Лайонел вскочил.

— Диана, что случилось?

Не люблю я демонов, они злят меня и вызывают отвращение.

Рабле

— Диана!..

Ну почему он не может куда-нибудь исчезнуть и оставить ее в покое? Это возмутительно.

Плач стал глуше, и Лайонел понял, что девушка прижимает к губам кулачок. Сознавая, что он совершенно раздет, молодой человек соскользнул с койки на пол и опустился на колени рядом с Дианой.

— Скажите же, что случилось? Вам нехорошо? Болит живот?

Ее отчаяние сменилось гневом.

— Ну почему вы считаете, что у меня могут быть лишь чисто женские сложности? Уйдите, Лайонел!

Граф коснулся ладонью ее плеча. Девушка вздрогнула, и Лайонел помрачнел.

— Как только вы скажете мне, что случилось, я тут же уйду. Мне не по себе, когда вы молчите, это так на вас непохоже.

— Отлично, я скажу! Я несчастна. Я хочу домой. И не хочу страдать от ваших преследований, не хочу постоянно быть настороже, не хочу никаких принуждений к тому, что я не считаю разумным. Вот, я вам ответила. Теперь уходите.

Лайонел сел на корточки. Ему хотелось видеть ее лицо, но в каюте было совершенно темно. Он все обдумал, затем сказал:

— Если вы дадите мне слово, что выйдете за меня замуж, я обещаю, что перестану вас преследовать.

— Хорошо. Обещаю выйти за вас замуж сразу же по приезде на остров Святого Фомы.

Лайонел почувствовал в ее ответе излишнюю поспешность.

— Вы сами знаете, что солгали.

— Будьте вы прокляты, Лайонел! А если бы я требовала, чтобы вы на мне женились? Я бы не могла добиваться своего, преследуя вас, а вы можете. Это нечестно.

— Наверное, нет. Однако я мужчина, и поэтому у меня от природы больше здравого смысла, чем у вас. И я по-мужски выбираю способ, который поможет вам прийти к разумному решению и более трезво посмотреть…

Ее кулачок с такой силой врезался ему в живот, что Лайонел упал навзничь.

— С вами невозможно говорить, вас невозможно убедить! — Она подскочила к нему и начала колотить его по груди.

Молодой человек обхватил Диану за талию и потянул на себя сверху. Ее ноги обхватывали его, ее пышная грудь была прижата к его груди. Он тут же возбудился. Черт бы побрал эту Диану! Что она с ним делает? Лайонел нахмурился в темноте.

— Вы, как кошка, видите в темноте? Вы попали мне в грудь, куда и целились. На этот раз не в пах.

Молодой человек инстинктивно почувствовал, что она занесла руку. Он схватил ее за запястье и заставил девушку опустить кулак. Другой рукой он обхватил ее за бедра, пытаясь удержать.

— Отпустите меня!

— Только в том случае, если вы дадите честное слово больше не пытаться искалечить мое бедное тело.

Диана чувствовала, как нечто твердое упирается ей в живот. Девушке самой захотелось прижаться к Лайонелу. Но… это уж слишком!..

— Честное слово.

— Лгунья! Но теперь я понял, когда вы лжете, и если в будущем вы попытаетесь водить меня за нос, я сразу почувствую это.

— Я вам не Шарлотта!

Они перевернулись так, что Диана оказалась на спине, и он быстро обхватил ее ногами. Теперь он увидел очертания ее лица.

— Мне хотелось бы получше разглядеть ваше лицо, хотелось бы связать вас. А еще мне хотелось, чтобы вы не были такой женственной.

Он наклонился и поцеловал ее: сначала в нос, потом в щеку. Когда Лайонел коснулся губами ее рта, Диана попыталась его укусить.

— Отпустите меня, Лайонел.

Ее голос звучал на высоких нотах. Она испугалась. Чего именно? Его, Лайонела, или собственных чувств? Мнение о себе и своих возможностях подсказало молодому человеку, что Диана боится сама себя.

— Вы же голый! — Она отдернула руку от его спины, как будто обожглась.

— Да, и мне жаль, что вы не последовали моему примеру, Вы же давно почувствовали, что я раздет, когда обхватывали меня руками.

Лайонел отпустил ее и встал.

— Не нужно плакать, Диана. Идите спать, и не мечтайте о моей гибели. Этого не случится.

— Это вы хотите моей гибели, — тихо проговорила она.

— Не старайтесь быть глупее, чем на самом деле, — сказал он и лег на койку.

— Я была бы вам очень признательна, если бы вы перестали выставлять себя напоказ в обнаженном виде.

Лайонел знал, что в темноте она не может разглядеть его.

— Выставлять себя напоказ в обнаженном виде? Я никогда не слышал, чтобы так говорили о мужчине. Но это не важно. А если я не перестану появляться в обнаженном виде? Может, все-таки вы передумаете?

Последовавший за этим звук позволил ему верно угадать, что Диана скрипит зубами от злости. Лайонел рассмеялся.

— Может, мне и вас научить этому искусству, Диана? Вообще женщинам это дано от природы, но, может быть, вам не помешают уроки? Если у меня будут финансовые затруднения, я смогу этим зарабатывать на жизнь… «Лучший в мире специалист научит, как выставлять себя напоказ!» Хорошая мысль, не правда ли?

— Я рада, что вы в восторге от собственного остроумия, но только вы один можете оценить такие шутки по достоинству.

Он приподнялся на локтях и подпер ими подбородок.

— Я рассказывал вам, что в детстве у меня была сука, то есть собака женского пола? Нет, не рассказывал? Так вот, дорогая моя, эту собаку звали Хлоя. Наверное, дурацкая кличка, но эта дворняжка лучшего не заслуживала. Я подобрал ее в канаве и спас от голодной смерти. Думаете, она была мне благодарна? Ничуть, она мне не доверяла. Каждый раз, когда я пытался приласкать ее, она кусала меня за руку. Ужасно неблагодарная сука, не так ли?