— И волк тоже.

— Да, но у него такие большие зубы, — настаивала девочка.

— Его здесь нет. Хочешь, проверю?

Маргарет нерешительно улыбнулась:

— Да, пожалуйста.

Дуглас устроил целый спектакль, заглядывая под кровать и в шкаф. Он заметил Жанну, но ничего не сделал, чтобы привлечь внимание Маргарет к ее присутствию.

— Никакого волка нет, Мэгги.

Кивнув, девочка скользнула под одеяло.

— Ты не мог бы остаться, пока я не засну?

— Конечно, — отозвался Дуглас. — А потом, если хочешь, с тобой побудет Бетти.

В этот момент Маргарет бросила взгляд в сторону двери, и Жанна чуть не ахнула вслух. Она никогда не видела таких красивых глаз. Голубые, как у Дугласа, они были намного светлее, чем у отца, что в сочетании с бледной кожей и черными локонами делало ее похожей на сказочную принцессу. На портрете она выглядела иначе. Впрочем, едва ли нашелся бы художник, способный запечатлеть красоту ребенка.

— Кто это, папа?

Дуглас взглянул на Жанну.

— Твоя гувернантка, Маргарет. Мисс дю Маршан.

Жанна не знала, стоит ли ей войти в комнату. Маргарет сама положила конец ее колебаниям, выскользнув из постели.

Распахнув дверь настежь, она присела в реверансе:

— Как поживаете, мисс дю Маршан? Меня зовут Маргарет Макрей. Вы действительно моя гувернантка?

Жанна переглянулась с Дугласом.

— Да, — сказала она.

— У меня никогда раньше не было гувернантки. Папа говорит, это потому, что я была слишком маленькая. Но я умею читать. Правда, я учусь сама, а это не правильно.

Пораженная, Жанна улыбнулась:

— Пожалуй.

— Вы знаете латынь?

— В общих чертах, — призналась Жанна.

— Я бы очень хотела изучить латынь. И географию.

Понимаете, я наследница и должна узнать как можно больше, прежде чем стану богатой.

— Потерпи до завтра, Маргарет, — вмешался Дуглас. — У тебя еще будет возможность оценить свою гувернантку. — Он похлопал по матрасу, и девочка без лишних слов забралась в постель.

Дуглас нагнулся и поцеловал дочь в лоб. Она доверчиво улыбнулась, глубже зарывшись под одеяло. Сердце Жанны болезненно сжалось.

— А теперь спи, малышка.

— Ты сказал, что посидишь со мной.

— Конечно, но вначале мне нужно кое-что сделать. Я скоро вернусь.

— Она очень умна, — заметила Жанна, когда они оказались в ее комнате».

— Вся в мать, — уронил Дуглас.

Гордость удержала Жанну от вопросов об этой безымянной и безликой женщине.

— Я не хотела мешать, — сказала она., — Просто не могла заснуть.

— Совесть замучила? — поинтересовался он, не отрывая от ее лица пристального взгляда.

— Возможно, — сказала она. — Или воспоминания.

Дуглас только улыбнулся, никак не отреагировав на эту реплику.

— Моя невестка рекомендует китайский чай в качестве средства от бессонницы. Приготовить немного для тебя? — Не успела она сказать, что не хочет, чтобы из-за нее беспокоили слуг, как он добавил:

— Я и сам собирался выпить чаю.

— Ну, если это никого не затруднит.

— Ничуть, — сказал Дуглас.

Какая изысканная вежливость! Жанна последовала за ним к лестнице и помедлила, глядя, как он спускается вниз. Темно-голубой цвет халата подчеркивал голубизну его глаз, наводя на мысль, что ткань выбирала женщина.

— Ты больше не должен приходить ко мне в комнату, — сказала Жанна. Она не собиралась говорить это вот так, на ходу, но рано или поздно придется расставить точки над i.

Дуглас оглянулся через плечо:

— Почему? — И, не дожидаясь ответа, двинулся дальше.

Раздосадованная, она уставилась ему в спину:

— Потому что твоя дочь в доме. Неужели ты думаешь, что я буду твоей любовницей и ее гувернанткой одновременно?

Дуглас не ответил.

Остановившись внизу, он подождал, пока она спустится. Жанна помедлила на нижней ступеньке, не желая, чтобы он возвышался над ней. Дуглас с улыбкой наблюдал, как она плотнее запахнула халат и туго завязала пояс, словно тонкий материал мог служить преградой для его желаний и ее потребностей.

В тишине звуки разносились далеко, и Жанна перешла на шепот.

— Ты не должен приходить ко мне в комнату. — Даже ее слух уловил в этих словах тоскливые нотки, возможно, потому, что Дуглас положил ладонь ей на талию и скользнул вверх, к ее горлу.

За последние несколько часов они любили друг друга дважды. Но хватило одного прикосновения, чтобы ее тело снова пришло в готовность.

— Ты действительно этого хочешь, Жанна?

— Да, — ответила она, досадуя, что ее голос звучит недостаточно твердо.

— Значит, так тому и быть, — небрежно уронил он. — Я не приду в твою комнату без твоего приглашения.

Жанна предпочла бы, чтобы он не был таким красивым и таким обаятельным без всяких усилий с его стороны. Сейчас Дуглас напоминал ей юношу, которого она знала когда-то, дерзкого, бесшабашного, необузданного.

— Пожалуйста, — сказала она, не совсем уверенная, о чем просит. Дуглас, очевидно, почувствовал ее смятение.

В его глазах мелькнуло сочувствие, словно он знал, как она беззащитна перед ним, и ему было жаль ее.

Протянув руку, он подождал, пока она вложит в нее свою ладонь, и зашагал по темным коридорам, увлекая ее за собой. В особняке Хартли ночью всегда дежурил лакей на тот случай, если кому-нибудь из членов семьи что-то понадобится. У Дугласа все слуги удалялись на ночь на третий этаж, где располагались их комнаты.

Войдя в кухню, Дуглас закрыл за ними дверь и направился к буфету за свечами. Он зажег одну, воспользовавшись тлеющими углями и жгутом из скрученной бумаги, хранившимся в ящичке рядом с плитой. Прежде чем вернуть чугунную крышку на место, он раздул пламя. Затем наполнил небольшой чайник и поставил на огонь.

Расположившись в конце стола на своем обычном месте, которое она занимала, обедая с прислугой, Жанна с любопытством наблюдала за его уверенными действиями.

— Ты неплохо ориентируешься в кухне, — отметила она не без удивления.

— Я не требую от слуг, чтобы они выполняли все мои капризы, — отозвался он, смягчив свои слова улыбкой.

— Ты и готовить умеешь?

— Простые блюда. — Дуглас поставил на поднос две чашки с блюдцами и вышел из кухни. Чуть погодя он вернулся, неся графин, который она видела в библиотеке. Вытащив хрустальную пробку, он плеснул понемногу янтарной жидкости в каждую чашку.