И правда, пирожки оказались вкусными, а так же борщ, селедка под шубой и картошка с мясом…

— Это мелкая, — Ванька прижал к боку девятилетнюю девочку, потеребил ее макушку, а после туда же поцеловал. — Наша маленькая принцесса.

Бес улыбнулся. Действительно, похожа. Даже без короны — очаровательная девчушка. Веселая, заводная.

На третий день отпуска им выпал случай остаться вдвоем — Иван с матерью на старом «Москвиче» отправились в деревню к бабке.

— Куда пойдем? — Карим приподнял одну бровь вверх, а девочка в ответ лишь плечами пожала.

— Давай в парк, там аттракционов много.

А так же мороженого, пиццы и остальной лабуды. Особенно малышку впечатлил тир, где Карим ей плюшевого зайца выиграл. Кстати, тогда он еще не был Бесом. Обычный парень, налысо побритый, без бороды и шрамов, как сейчас, и без татуировки на пол-тела.

В общем, просто Карим Бестужев — полная противоположность нынешнему Бесу…

А через полгода пришло письмо на его имя — номер части малышка знала. Наивное и детское признание в любви.

“Когда я вырасту, то обязательно выйду за тебя замуж” — в этом месте Бес улыбнулся, а после спрятал письмо. Чтобы Ванька не видел. Иначе строгий брат устроит малышке промывку мозгов, только вот стоило ли на этой глупости зацикливаться-то?

А после смерти Ивана он смог вырваться только через два года.

Но в квартире семьи Балашовых жили уже совсем другие люди…

— Мелкая! — мужчина расставил руки в разные стороны, и Саша с уже громким плачем и очередным “Карим” бросилась ему в объятия.

Подхватил ее под попу, а она обвила ногами Беса за талию.

И носом в плечо уткнулась, продолжая реветь.

Теперь Карим точно знал, где видел эти глаза…

Александра

— Ты осуществил мою мечту, — я запихивала в рот очередной ролл и улыбалась.

Искренне. По-настоящему.

Теперь-то я точно счастлива!

Счастливее меня нет никого на планете Земля!

— Какую? — Бес лениво приподнял одну бровь, лежа на спине и попивая коньяк из пузатого бокала, в то время как я сидела в позе лотоса рядом и уплетала рис с красной рыбой внутри.

— Я мечтала найти тебя! — и снова расплылась в улыбке, на что мой любимый мужчина усмехнулся. — А что ты смеешься?

Голодная, как волк — тут одними роллами не отделаешься, чувствую. После нашей вроде как встречи спустя десять лет, когда я узнала в Бесе лучшего армейского друга моего старшего брата, который трагически погиб на войне, сил хватало разве что сидеть на кровати. Ну и палочками засовывать в рот очередную порцию риса.

Карима и вправду сложно было узнать. Он очень изменился. Если бы не мое дурацкое письмо, а так же фотка, где он в обнимку с Ванькой улыбался в объектив, то я так бы и гадала дальше — где же мы виделись-то.

Десять лет прошло. Тогда он был лысый, без бороды, закрывающей многочисленные шрамы, вечно улыбающийся и такой милый, что я влюбилась. Глупо, конечно же, учитывая и мой слишком уж юный возраст, и огромную разницу в этом самом возрасте. Но длинными ночами я долго лежала на спине и смотрела в потолок, подгоняя время.

“Скорее бы вырасти…” — единственная мысль, которая мне в тот момент не давала покоя.

А потом Ваньку привезли в… Даже произносить это страшное слово не хочу, потому что именно смерть брата перевернула мою жизнь.

Через год умерла бабуля, а еще через три мама. Отец давно погиб — как и Ванька, военным был. Брат по его стопам пошел, хотя все женщины в нашей семье отговаривали его от столь опрометчивого решения.

Я хотела найти Карима, когда меня выпустили из детдома во взрослую жизнь. Поднакопила денег и рванула в часть, где они с Ванькой служили. Командир нормальный попался — вошел в положение, и даже поднял бумаги столетней давности.

— Вот его адрес, — протянул мне листик, а я расплакалась. Дрожащими руками аккуратно взяла его из рук мужчины и тихо ответила:

— Спасибо.

— Да пока не за что, — печально вздохнул в ответ. — Это адрес, который был в его личном деле. Вряд ли он там…

Точно — его там не было. Как и его семьи, кстати, тоже.

Соседка словоохотливой оказалась, всю подноготную Карима рассказала, а так же приютила меня, нерадивую, на пару дней. Еще и борщом с пампушками накормила.

Все-таки мир не без добрых людей.

Еще и судьба, как оказалось, благосклонна ко мне…

— Смешная ты, — Бес вырвал меня из воспоминаний, а я подняла на него глаза.

— Вообще-то, — очередной ролл во рту, который я тщательно пережевывала. Такое чувство, что ничего вкуснее мне есть не приходилось. — Я за тебя замуж собиралась выйти! — с набитым ртом произнесла, а Бес снова усмехнулся. — Или ты против? — прищурилась, не сводя вроде как пристального и строгого взгляда с мужчины.

Пусть только попробует отказать — увидит ёжика в гневе.

Кстати, я уже не злюсь, как раньше, на эту глупое прозвище. Мне даже нравится местами, как Бес с какой-то интимной, присущей только ему интонацией произносит негромко:

“Ёжик, спрячь колючки!”

И я прячу, так как больше не хочу его провоцировать. Люблю так сильно — его никто и никогда так любить не будет!

Никто.

Только я!

— Посмотрим на твое поведение, — Бес сканирует меня насквозь, слегка прищуриваясь, а я вспыхиваю:

— Ах ты ж… — отставляю в сторону тарелку с двумя оставшимися роллами и залезаю сверху на Карима. — Офигел совсем? — щекочу его за бока, но этот негодяй даже глазом не ведет. — Я тут, понимаешь ли, десять лет страдала, его ждала, — легкий удар в плечо, и в ответ улыбка на лице мужчины. — А он еще думать собирается!

— Нахрена мне жена, которая меня слушаться не будет? — Бес ловит мою руку и переплетает наши пальцы, глядя мне прямо в глаза. — Ты ж безбашенная, мелкая! — Бес глоток коньяка делает, а у меня внутри тепло разливается.

Вроде как комплимент отпустил, ведь он по-другому не умеет. А мне надо привыкнуть, если хочу с ним рядом быть. Теперь-то уж и подавно Бес так просто от меня точно не избавится.

— На себя посмотри, — фыркаю, пытаясь вроде как обидеться, и даже отстраняюсь, но Карим ловит меня за край футболки. Тянет на себя, пока не падаю.

Прямо ему на грудь.

— А я еще безбашеннее, — усмехается, кончиками пальцев касаясь моей щеки. Так нежно водит, что я непроизвольно прижимаю голову к плечу. Вроде как в плен его руку беру. — Но давай попробуем.

Неожиданно. Слишком внезапно. И я так и замираю в такой позе — щека прижата к плечу, а между ними мужские пальцы. Еще и зажмуриваюсь — в голове такой кавардак, что разбираться со своими тараканами завтра буду.