– Есть предложения? – спрашиваете вы.

– Естественно. – Он снова тянется к вашей ладони. Вы отодвигаете ее.

– Я имею в виду, насчет…

– Кью-Джо?

– Разумеется. И еще… еще насчет моей ситуации. С работой. – Вы невзначай придвигаете руку обратно, в зону досягаемости.

Даймонд качает головой и смотрит на вас со смешанным чувством жалости и ужаса. Такой же взгляд был у отца, когда он слушал, как вы берете уроки вокала. Как только вам исполнилось четырнадцать, он почему-то решил, что такой необычный голосок нужно развивать. Фредди надеялся, что его дочь станет знаменитой джазовой певицей, и поэтому два раза в неделю вы отправлялись после школы на автобусе в Центральный район, где прилежно перенимали вокальную премудрость у негритянки, лишь номинально уступающей Кью-Джо в обхвате груди. В конце каждого урока отец появлялся в дверях и, закрыв глаза, слушал ваш голосок, скачущий из тональности в тональность, как голодная музыкальная белочка. «Ох, Пипи», – говорил он, качая головой. И смотрел, как сейчас смотрит Даймонд.

– Пора уже поумнеть, – говорит Даймонд.

– Что-что?

– Пора поумнеть, – повторяет он с модуляциями Даблъю-Си Филдса. – Тот факт, что ни у одной девчонки от Лос-Анджелеса до Чикаго нет такой классной попки, еще не дает тебе права использовать ее вместо головы. Тем более что мне она нужна для другого. Поднимись над своими карьерными страхами, Гвендолин! Поднимись или навсегда останешься с жабами.

– С жабами?!

– Практически все виды жаб умеют плавать, но в отличие от лягушек они лезут в воду только по принуждению. А ведь наша планета на две трети покрыта водой! Кого, по-твоему, правильнее назвать ограниченными: жаб или лягушек? Лягушки гладки, влажны и блестящи; жабы сухи, грубы и бородавчаты. – Он чешет заросший подбородок. – К тому же у жаб есть еще один серьезный недостаток.

– Какой? Говори скорее, не томи, я всю жизнь мечтала узнать!

– Жабы не скрещиваются с лягушками.

Вы залпом допиваете дурацкий винный коктейль и делаете вид, что встаете из-за стола:

– Поднимись над своими сексуальными заботами, Даймонд! Поднимись – или сегодня вечером останешься без моего общества.

– Браво! Туше! – отвечает он. – Прости, не удержался, чтобы лишний раз не выразить свою привязанность к земноводным.

Впредь постараюсь держать себя в руках. – И добавляет, показав глазами, что ваше демонстративное полувставание не осталось незамеченным: – Если помогу с работой, ты останешься?

Разумеется, все не так безоблачно. То, что Даймонд называет помощью с работой, выливается в длинную лекцию о вреде устаревшей и ретроградной привычки работать на зарплату. Он долго и нудно в своей характерной гнусавой манере распространяется о том, что в контексте человеческой истории постоянная работа является случайным сбоем, кратковременным отклонением от вектора прогресса. Люди, заявляет он, обрели разум миллион лет назад (вы сомневаетесь, что это правда), однако работа с регулярной оплатой практикуется лишь на протяжении последних пяти веков (это тоже не похоже на правду), что на общей временной шкале выглядит весьма скромно. Он поясняет, что люди работали все время, но современный порядок – с бухгалтерией, зарплатой и отпусками – возник совсем недавно. А теперь, с нашествием роботов, компьютеров и всеобщей автоматизации, этот порядок снова отходит в прошлое. Так что с исторической точки зрения постоянная работа – быстротечная, отживающая себя мода.

В наши дни мировые правительства используют постоянную работу – точнее, иллюзию постоянной работы – в качестве рычага управления. Всякий раз, когда поднимается шум по поводу истребления животных, вырубки лесов или загрязнения водоемов, государственные жабы заявляют, что экологический наезд совершается во имя сохранения или создания рабочих ест, и протестующие голоса затихают, как хруст ветшающих долларовых банкнот. Самые грязные решения политиков, включая незаконные и аморальные попытки вооруженных интервенций, оправдываются тем, что это поможет американцам сохранить рабочие места. На протяжении последних семидесяти лет практически все кандидаты на государственные посты приступают к избирательной кампании, насадив на ржавый крючок резинового червяка под названием «новые рабочие места», и гонку выигрывают те, чей червяк смотрится живее, хотя все избиратели, за исключением врожденных олигофренов, не могут не понимать, что по мере развития технологии количество рабочих мест только уменьшается.

– Что ты хочешь сказать, Ларри? Те из нас, кто озабочен сохранением работы, читают неправильное либретто?

В ответ он улыбается так ослепительно, что срабатывает инфракрасный датчик у вас паху, и приходится перевести взгляд на Энн Луиз, чтобы обуздать теплый прилив, наступающий на шлюзы промежной Панамы.

– А ты, оказывается, не совсем безнадежна! – заявляет он.

– На твоем месте я бы не обольщалась, – отвечаете вы.

Официант, приняв движение ваших глаз за намерение сделать заказ, подбегает к столу.

– Я хочу мартини! – объявляете вы очертя голову. – Только учтите, если на бутылке будет изображен мультяшный персонаж, я выну из сумки газовый баллончик и заставлю вас на коленях просить пощады.

Даймонд расплывается еще шире. Да вы и сами не можете удержать довольной ухмылки. Даже губу приходится прикусить, чтобы сохранить приличную мину. Загнутый кверху горн побуждает к полету.

– На прошлой неделе перед «черным четвергом» уровень безработицы перевалил десять процентов, – подытоживает Даймонд. – А в следующие две-три недели, если не случится чуда, он достигнет двадцати, да и то лишь потому, что мы живем в профсоюзном раю. Буквально через несколько десятилетий восемьдесят процентов трудоспособного населения будет уволено. Заметь, я сказал «уволено», а не «без работы». Проблема в том, что мы забыли, как работать. Умеем только зарплату получать. Люди превратились в зарплатоголиков, и у общества нет механизмов, чтобы помочь им избавиться от этой вредной привычки.

– Потому что жабы заняты чтением неправильных либретто и не замечают ничего вокруг.

– Абсолютный и неоспоримый факт, моя дорогая! Неплохо для новичка. А вот и твой коктейль. Надеюсь во имя здоровья бедного Брайана, что это мартини, а не мультини.

– Ну что вы, мистер Ди! Клянусь, этот мартини приготовлен из настоящего джина! Принести вам еще текилы?

– Просто содовой, Брайан. С корочкой лимона. А теперь, Гвендолин, перестань глупо ухмыляться и ответь: кто лучше приспособлен к выживанию? Неуклюжие жабы индустриального фундаментализма, панически боящиеся остаться без зарплаты, или гибкие лягушки, которые…

– Если нечем будет заплатить за продукты, то вымрут и те, и другие.

– А, вот в чем дело! Кто не работает, тот не ест? Да, мозги тебе промыли на совесть, с хлорным отбеливателем. Подумай: один небольшой огород на крыше «Гремящего дома» сможет круглый год кормить население в радиусе шести кварталов! Да и на твоей крыше тоже. Даже чернозем не понадобится: помидоры могут расти как марихуана, на обрывках мокрых газет.