— Входите, — сказал мне голос, не имеющий ни возраста, ни пола. Я пошел на свет, который пробивался сквозь дверную щель, и попал в большую комнату, до того набитую разными предметами, что я боялся не уместиться в ней.

— Садитесь напротив меня, — сказал голос. В дальнем углу сидела закутанная в одеяла фигура. Я приблизился к ней, увидел профиль крестьянки, увидел закрытые глаза в глубокой долине лица. Судя по всему, приветствие по всей форме было бы здесь неуместно. Я сел на софу, как раз напротив. На столе стояла деревянная фигура высотой в локоть, изо рта у нее, из козьей головы, водруженной на человеческий торс, струился дым. Грачка была вся закутана в одеяла, одеяла, не имевшие ни узора, ни расцветки. Кадильные свечи тлели на всех шкафах и столиках, между предметами мебели висели драпри, вместе с множеством зеркал они полностью закрывали от меня стену.

— У вас такие же белые волосы, как у меня, — сказала она.

Сказала правду, и я испугался, хотя Златка постаралась меня к этому подготовить. Теперь глаза у Грачки были открыты, но ничего, кроме белков, в них не было. Грачка была слепа с детства.

— Если хотите обратиться ко мне, называйте меня «тетя».

— Я пришел к вам по просьбе…

— А уровень сахара у вас какой?

— Спасибо, по-моему, нормальный.

— Вы тоже целиком прожили это столетие?

— Да.

— Я чувствую, когда ко мне приходит человек, наделенный знанием. Я этому радуюсь. Я принимала у себя много знаменитых людей, но все они не обладали знанием. Они хотели услышать предсказание будущего, словно речь идет о кулинарном рецепте. Но будущее нельзя приготовить как кушанье, вы это знаете, вы… это… знаете. У меня побывали два последних царя, премьер-министры, офицеры чужих армий, генеральные секретари, все они приходили ко мне. Не сюда, я тогда жила в домике у подножья Товаша. Моя внучатая племянница устроила там ресторан. Я хочу получать доход и при новом времени, говорила она, вот и пришлось мне переехать в эту квартиру. За первый же год у меня перебывало все политбюро. Порой они чуть не натыкались друг на друга. Которые материалисты. Материалисты — они суевернее, чем черные кошки. Этот век вообще вызывает у меня подозрение. Все вдруг захотели узнать свое будущее. С чего бы это? А знаете с чего? Есть у меня одно подозрение, дьявольское подозрение: с того, что они утратили прошлое. Дьявол побуждает деревья сжигать собственные корни. Он любит засохший лист, он любит пустой лист. И тогда они в полном отчаянии хотят утешиться будущим. Но я никого из них не утешила. Ни одного-единственного. Вот почему они и не разрешили мне съездить в Иерусалим… А вам чего надо? — вдруг резко спросила она.

Я все ей объяснил.

— Теперь молчите. Я должна черпать из тишины. Если услышите голоса, не думайте ничего худого, это не духи, это соседи с нижнего этажа.

А вдобавок еще и холодно, подумал я, разглядывая струи дыма, непрестанно поднимавшиеся из козьей головы… Запах был ясный и строгий, но определить его я никак не мог. Чем дольше я сидел на софе, тем меньше казалась мне комната. Бросилось в глаза, что нигде не видно ни одной книги.

— Алексу нужна помощь, — сказал наконец голос с закрытыми глазами. — Ему срочно нужна помощь. Ему нужны вы. Я не вижу больше никого, кто мог бы с этим справиться. Вы родом из Старых гор?

— Да.

— Там еще встречаются места, где сплетены все корни, там я набираюсь сил, там я уединяюсь.

— А Алекс, где он? — осмелился я перебить ее.

— Хороший игрок никогда не проявляет нетерпения. Никогда. Неужели вы это забыли?

— Не забыл, но сейчас это ко мне не относится. Это ведь не моя игра.

— Вооружитесь терпением. Даже когда играете не за себя.

— Вы правы. Но с чего же мне начать?

— Поезжайте, просто-напросто поезжайте. И запомните одно: мир все еще велик, настолько велик, что сыщется и выход. Где-нибудь да сыщется.

Интересно, как мне все это объяснить Златке?

— Чем вы будете платить? Давеча один пронырливый бизнесмен надумал заплатить кредитной карточкой. Нашел кому.

— Нет, нет, хотя в будущем эти штуки могут мне и понадобиться.

— Ваша правда. Дайте мне деньги из правого кармана ваших брюк, этого достаточно, а на дорогу хочу дать вам еще один совет. Совет бесплатный, потому что вы родом из Старых гор. Избегайте American Express. Этих скоро вообще не станет.

Интермеццо посреди истории. Предпоходное настроение. Крысоловы трубят поход в лучшие времена. Сентиментальные месяцы, приторное настроение, которое надолго не задержится. Каждый ищет перемен в сердце своем, и многие натыкаются при этом на желание покинуть страну. Они либо пренебрегут границами, либо изберут официальный путь. Официальный путь означает визу, и вот тут-то начинаются проблемы. Раньше вам не давали паспорт, теперь не дают визу. Те, ну которые находятся в обетованной, сочли, что сближение уж слишком далеко зашло, коль скоро оно означает принимать у себя сотни тысяч, желающих найти много добра и немного удачи. Впрочем, они отнюдь не стали бы гостеприимнее, ищи эти пришельцы много удачи и немного добра. Они желают видеть приглашение, приглашение из той страны, куда люди еще только собираются поехать. Трудная задача. Приглашение от какого-нибудь учреждения или от частного лица. Его ты предъявишь в посольстве, и у тебя возникнет уважительная причина для визита. Принимающая сторона гарантирует тебе крышу над головой и питание, уход за тобой в случае болезни и оплату услуг врача.

Когда я прогуливаюсь по кварталу, где расположены посольства, я вижу перед некоторыми зданиями — а не все регионы обетованной в равной степени желанны — скопление людей, которые словно стучат кулаками в чужую дверь, упорно, выразительно и, однако же, кротко, не угрожающе.

А так как я не великий любитель стоять в очередях, позволяя толпе сжимать и толкать себя, словно я тесто под руками пекаря, так как мне и того меньше нравится ставить свои планы и решения в зависимость от решений слуг государства, я запер у себя дома все двери, задернул все гардины, открыл шкаф, отвинтил заднюю стенку и достал оттуда свой мешок. Жилетку следовало для начала основательно проветрить, да и покрой у нее был не слишком модный. Но зато внутренние карманы имели неоспоримые преимущества. Я нанес визит лучшему изготовителю фальшивых документов в нашем не столь уж и славном государстве — тоже старое знакомство из времен отсидки — и уговорился с торговцем розами, который регулярно ездит на юг. Он высадил меня где-то среди чужой столицы, на площади, наделенной спасительным свойством: свободным такси, водитель которого как раз подкреплялся в ближайшем кафе. Водитель вскоре появился, держа левую руку в кармане, откуда эта рука явно пыталась что-то достать. Семечки, как выяснилось впоследствии.

Стук в дверь. Я выпрямляюсь, это виски. Эх, к виски бы да те семечки… Кости падают на пол, их хитрое щелканье заглушено вторичным стуком в дверь. Прыщеватый молодой человек с подносом.