Ну давайте, давайте, Антонов, я буду переводить… «Дорогие монгольские друзья!».. Господи, что вы читаете? Да это не та бумажка — монгольских друзей мы приветствуем в шесть… Не знаю, ищите другую… Не нервничайте, ищите… Должна быть… Нашли? Наконец-то… Ну, давайте сначала…

Гм! Уважаемые гости! Сейчас господин Антонов из Общества дружбы народов скажет вам несколько теплых слов… «Мы заявляем, что против расширения НАТО на Восток!..» Антонов, господи, что вы мелете? Это опять не то! На Восток мы расширяемся в восемь! Вы что — скандала хотите? Что — «они хлопают»? «Они хлопают»… Это вообще ничего не значит! Потому что у них, у гуманоидов, аплодисменты — призыв к размножению…

Антонов, я вас умоляю: не открывайте больше рот! Просто примите в подарок скафандр… так… теперь вы им что-нибудь подарите… Ну, не знаю — шапку, например. Эй, да не мою — свою дарите!.. Теперь приготовьтесь — будете пожимать им руки…

Гм-гм!.. Уважаемые гости! Господин Антонов хочет пожать ваши руки!.. Пожимайте, пожимайте, Антонов… А материться не надо, Антонов, они же все слышат… Ну вот — доболтались? Они просят перевести ваши слова…

Гм!.. Дорогие гости! Господин Антонов говорит, что ему очень приятно прикоснуться к вашим рукам… Что?! Антонов, они говорят, что им тоже очень приятно, только это у них не рука… Нет, это не рука в перчатке, это у них нога в носке… Не знаю, что-нибудь еще им пожмите… Антонов! Это опять не рука! Вам объяснить, что именно вы только что пожали? Антонов, не будьте ребенком… В трех щупальцах запутался.

Друзья! Господин Антонов хочет, по нашему обычаю, вас расцеловать!.. Стойте, Антонов! Целуйте! А я говорю — надо! Нет через переводчицу нельзя… Ну, не жмурьтесь, не жмурьтесь — это ж минутное дело… Я же сказала: не жмурьтесь! Куда вы его целуете? Это не щечка, вы опять со спины зашли… Все! Заткнитесь! Они что-то говорят — дайте хоть перевести…

Господин Антонов! С ответным словом к вам хочет обратиться член делегации гуманоидов, слесарь марсианского завода «Знамя Галактики»…член бригады коммунистического труда товарищ Пучеглаз!.. Я перевожу… «Дорогие земляне… думал ли я, простой слесарь Галактики…» Господи, как же они отстали в развитии! Даже у нас уже этого нет… А? Да-да, Антонов, перевожу-перевожу… «Что мне выпадет такая высокая честь…» Видите. Антонов, вот они отсталые, а как приветствуют! Учитесь… Господи, да перевожу я, перевожу.. «...высокая честь приветствовать… дорогих монгольских друзей!.

Феномен

В пятницу, в девять сорок три утра, на шестьдесят пятом километре Минского шоссе лейтенант милиции Гвоздев засек радаром движущийся на большой скорости джип «Чероки» и потребовал остановиться.

Управлявший джипом господин Желудков подчинился, свернул на обочину, вышел из машины и пошел к постовому, на ходу открывая бумажник и привычно протягивая деньги. Казалось, ничто не предвещало трагедии…

И тут… Гаишник отрицательно покачал головой и спокойно сказал:

— Я эти деньги не возьму..

Желудков нервно оглянулся — вокруг не было ни души. А тут прямо перед ним стоял… стоял сумасшедший милиционер с оружием…

Ему стало так страшно, как никогда! И он побежал, побежал что было сил по шоссе, оглашая диким воплем окрестности… Останавливались машины, выглядывали из леса грибники — он ничего не видел, кроме мелькавших километровых столбиков…

Очнулся Желудков на больничной койке. Над ним стояли врачи…

— Где я? Что?..

— Успокойтесь, — сказал врач. — Вы в Минске…

— В Минске…

— Да, вы в сильнейшем шоке пробежали сотни километров! Потом потеря сознания…

— А где… где тот… страшный… он не берет не берет…

Врачи переглянулись между собой. И самый пожилой из них, но еще вполне толковый заметил:

— Он что-то хочет рассказать. Похоже, память возвращается…

..Звонок Президента Белоруссии раздался в Кремле ровно через час.

Уже спешно ставили на границе между двумя республиками санитарные кордоны: страшно было даже подумать, что произойдет, если болезнь, поразившая лейтенанта, примет характер массовой эпидемии — вся экономика, построенная на принципе «ты мне — я тебе» могла рухнуть в одночасье…

Уже мчались к злополучному посту десятки машин: начальство, врачи и, конечно, вездесущие газетчики и телерепортеры…

Один из них уже пытал командира подразделения, в котором служил несчастный лейтенант Гвоздев.

— Здесь, рядом со мной. — тараторил репортер. — собрались те, кто хорошо знал человека, стоявшего на посту… Честно говоря, после всего случившегося язык не поворачивается назвать его офицером…

— И не называйте…

Командир, пунцовый от стыда, пытался говорить спокойно:

— Не называйте…Только что состоялось офицерское собрание нашего дивизиона. Мы осудили этот серьезный проступок и изгнали офицера, теперь уже бывшего, из наших рядов… Конечно, в чем-то тут и наша вина, не досмотрели… Но твердо заверяем всех, кто нас сейчас смотрит, — больше такого не повторится…

И командир жалко посмотрел на репортера: мол, хватит мучить-то…

Но репортер не знал жалости, он продолжал:

— Что значит «больше не повторится», «не досмотрели»… Как-то очень легко это у вас! Человек из-за него в сильнейшем шоке пробежал тыщу километров, пересек границу ближнего зарубежья, оказался в сумасшедшем доме, а вы — «не досмотрели»…

Командир затравленно смотрел в камеру.

— Ну как можно было предвидеть?.. Вы так говорите, как будто его кто специально учил не брать. Мы ж сами не заинтересованы… Раньше тормознешь кого — он уже несет. Сам дает, мы его не просим. Теперь сам не даст. Придется намекать — а это уже вымогательство, статья. А у нас дети — всем «сникерсов» хочется… Ну кто мог знать? Еще вчера ничто не предвещало… Этот Гвоздев брал, как все… Даже больше…

— Так что ж случилось?

— Никто не знает, — сказал командир, — может, устал: он вторую смену подряд стоял…

— Вот так у нас всегда! — сказал репортер. — Сначала замучают человека лишней работой, нарядами, потом удивляются…

— Да он сам вторую смену просил ему дать! Говорил, что деньги нужны!..

Но репортер уже не слушал. Он делал глубокомысленное лицо и говорил в камеру:

— Так в чем же причина этого феномена? Мы сейчас попробуем побеседовать с профессором Ковалевым. Узнав о случившемся, он немедленно прибыл сюда, на шестьдесят пятый километр, и теперь пытается оказать первую помощь этому горе-постовому..

С этими словами репортер подошел к склонившимся над чем-то, стоящим к нему спинами людям в относительно белых халатах. Репортер выбрал самую белую спину, постучал по плечу, человек обернулся. Репортер не ошибся: это и был профессор Ковалев.

— В чем причина, — задумчиво повторил профессор Ковалев, — черт его знает, в чем причина… Мы никогда раньше с таким не