Достав персональный коммуникатор, он набрал шифр-код, который имел каждый из немногочисленных старших офицеров Приморского флота.

— Беляков? Чебрецов на связи.

— Я, товарищ капитан первого ранга. Слушаю.

— Следуй мне в кильватер в четырёх кабельтовых. Идём в Петропавловск-Камчатский через пролив Лаперуза, так что не гони лошадей, а то горючки не хватит, и придётся мне брать тебя на буксир.

— Есть!

"Кореец" пристроился в кильватер "Варягу", чётко выдерживая заданную дистанцию, и через несколько минут корабли качнула встречная волна Уссурийского залива. Вертолёты остались позади — у них была другая задача, да и не предназначались десантные "кугуары" для боя с кораблями, имевшими сильную ПВО. Однако Чебрецов не сомневался: какую-нибудь пакость ханьцы ему непременно устроят — не с воздуха, так из-под воды. Встречи с устаревшими китайскими эсминцами он не опасался — "Варяг" справится с десятком таких кораблей, — но кто его знает, что успели выстроить ханьцы под пологом полной секретности, окутавшей всю Поднебесную?

Корабли шли на юго-восток двадцатиузловым ходом, пересекая Уссурийский залив и держа курс на остров Аскольд. Экраны радиолокаторов были чисты (засветка от десантных вертолётов в кормовых секторах не в счёт), но в бухту Стрелок Чебрецов решил не заходить — что там делать? Посмотреть с моря на покинутый городок Шкотово-17, на ржавые корпуса десантных кораблей "Ослябя" и "Пересвет", на пустые коробки списанных эсминцев да на мёртвый остов атомного крейсера "Адмирал Лазарев", которого так и не удалось вернуть к жизни? Зачем бередить душу перед боем?

А в том, что боя ему так или иначе не избежать, Чебрецов не сомневался: ханьцы не дураки. Выход крейсера засекли не только вертолёты, но и владивостокские китайцы, давно и прочно осевшие в городе, и наивно было полагать, что "Варягу" так и позволят уйти куда глаза глядят, не послав ему вслед ни единого реактивного привета.

Их встретили на выходе из залива Петра Великого. Экраны локаторов невозмутимо сообщили о появлении четырёх надводных целей слева по курсу русских кораблей, а через минуту — ещё двух, на сей раз справа по курсу. Противник (а кто же ещё?) был обнаружен на дистанции двадцать две мили, а поскольку видимость была отменной и суммарная скорость сближения составляла сорок узлов, с минуты на минуты следовало ожидать установления визуального контакта.

"Почему они не стреляют? — недоумевал Чебрецов. — Странно… "Новых чингизидов" обуяло внезапное миролюбие? Свежо предание, но верится с трудом…". Однако сам он тоже не спешил отдать приказ "Огонь!" — надо же хотя бы узнать, с кем имеешь дело.

Ответ на этот вопрос был получен скоро, и оказался неожиданным. Вражеские суда появились в оптическом диапазоне, и данные телеметрии получили зримое подтверждение.

— Это не китайцы! — взволнованно доложил офицер-оператор. — Это японцы! Идут на нас строем фронта!

— Вижу, — спокойно ответил командир крейсера, не отрываясь от бинокля. — Да, это они. Слева — лёгкие крейсера "Конго", "Кирисима", "Миоко", "Тёкай". Японские клоны "арли бёрков". Справа — "Атаго" и "Асигара": те же "бёрки", только модифицированные по японскому проекту. Итого — сорок восемь ПКР "гарпун" и "тип 90": те же яйца, только вид в профиль. Хм, а ведь с Японией мы пока что ещё не воюем — может, поэтому они и молчат…

Чебрецов хорошо понимал, что надежда пройти сквозь строй японских крейсеров без выстрела призрачна: вряд ли самураи перехватили русские корабли только для того, чтобы обменяться с ними дружественным салютом. Япония — союзник Поднебесной, значит…

Ожил приёмник внешней связи — для электронщиков Страны Восходящего солнца не составило особого труда выйти на этот канал.

— Русские моряки! Воины божественного Тенно уважают достойных противников. Адмирал Ямада предлагает вам сдаться…

Японец говорил по-русски чисто и правильно — его выдавал только лёгкий акцент да неуверенное озвучивание трудной для японцев буквы "л": в его речи она походила на нечто среднее между "л" и "р".

— … и гарантирует вам жизнь и достойное обращение. Вы не будете выданы стране Хань — слово самурая. Мы помним имя вашего корабля, и мы…

— А если помните, то какого хрена предлагаете сдаться? — Чебрецов оскалил зубы. — Плохо, значит, помните… Целеуказание раздельное — двенадцать ракет по паре на каждого, и пусть никто не уйдёт обиженным! Огонь!

Стройный корпус крейсера содрогнулся — "Варяг" изрыгал ракеты с обоих бортов. "Вулканы" один за другим уходили в небо, разделяясь на пары: они подчинялись программе и сосредотачивались на заданных целях, игнорируя остальные. Траектории ракет выгибались дымными щупальцами, тянущимися к японским кораблям. "Кореец" не принимал участия в пиршестве, подчиняясь приказу Чебрецова "добивать подранков".

Японцы ответили мгновенно — похоже, они не были уверены в том, что русские безропотно сложат оружие по первому требованию и не исключали боя, однако надеялись выиграть его без особого труда за счёт мощной ПВО своих крейсеров, располагавших сотнями зенитных противоракет и совершенными системами боевого управления.

Японские корабли расцветились десятками вертикальных белых дымов. "Стандарты" шли на перехват, нацеливаясь на стелящиеся над волнами русские ракеты. Но японцы не учли одного: на "кинжальной" дистанции даже самым хорошим компьютерам не хватит времени для гарантированного перехвата крылатой смерти, упакованной в сигарообразные тела "вулканов" и стремительно несущейся к цели, — разделявшее корабли расстояние в несколько миль сверхзвуковые ракеты "Варяга" пожирали за пятнадцать секунд…

Флагманский "Асигара" был поражён первым — ракета попала в районе кормовой дымовой трубы. Вслед за взрывом над кораблём взметнулось высокое пламя — загорелось топливо в разрушенном вертолётном ангаре. "Атаго" пришлось ещё хуже: он получил два попадания, причём одна из боеголовок проникла в машинное отделение и там обернулась вихрем огня, рвущего переборки. Крейсер осел, глотая воду проломленным днищем, и его командир уже через несколько минут был вынужден отдать приказ "Покинуть корабль!".

Получила своё и четвёрка крейсеров, заходивших слева, хотя пять из восьми ракет, выпущенных по ним, были сбиты или не добились прямых попаданий из-за помех — системы радиоэлектронного противодействия работали на полную мощность. На "Кирисима" снесло носовую часть вместе с орудийной башней; крейсер зарылся изуродованным носом в воду. На "Миоко" взрыв полутонной боеголовки "вулкана" вызвал детонацию зенитных ракет в кормовых ячейках — половина из них была не отстреляна, — и корабль начал быстро тонуть, всё выше задирая острое лезвие форштевня. "Тёкай" получил громадную полуподводную пробоиной и завалился набок, отчаянно силясь выправить губительный крен. Самым везучим оказался "Конго" — он избежал прямых попаданий, отделавшись лёгкими повреждениями корпуса и надстроек от ракеты, взорвавшейся в воде в двадцати метрах от борта крейсера. Но везение это было недолгим: командир "Корейца" внимательно следил за боем и тут же дал по "Конго" залп четырьмя "москитами". Две ракеты достигли цели, ужалили, и японский крейсер вспыхнул от носа до кормы.