Открыв дверцу, Уайатт наклонился и протянул мне руку.

– Вылезай, поедем домой.

Большое спасибо, но дома у меня больше нет, а желания ехать к Уайатту – тем более. Никуда я с ним не собиралась. Уж лучше вернуться в полицейское управление вместе с Демариусом, все равно я уже сижу в его машине.

Но все это я произнесла мысленно, потому что по-прежнему не могла издать ни звука. Я отодвинулась к правой дверце, завернулась в одеяло и упорно смотрела вперед.

– Блэр… – предостерегающе начал он, хотел что-то добавить, но передумал, протянул руки и вытащил меня из машины вместе с одеялом, а затем легко вскинул на плечо. Одеяло помешало мне оттолкнуть его, осталось только смотреть перед собой застывшим взглядом.

– Уберите кто-нибудь бумажки с окон, – велел он, и Демариус принялся срывать листки моего органайзера с комков жвачки. Сама жвачка, конечно, оставалась на окнах. Он же подобрал обломки моего мобильника и сумку, которую Уайатт уронил, пока вытаскивал меня, и отдал их незнакомой женщине-полицейскому.

– Что случилось с твоим телефоном? – нахмурился Уайатт.

Я промолчала. Что я могла сказать?

Демариус вылез из машины с моим ножом в руке и ошеломленным выражением на лице.

– Бог ты мой, – выговорил он.

Видимо, нож выпал из моей сумки, когда она свалилась на пол машины. Полицейские в штатском и в форме сразу обступили нас и во все глаза уставились на нож. Широкое лезвие в длину достигало сантиметров двадцати, ручка – еще пятнадцати. Нож выглядел настолько внушительно, что я даже загордилась.

Уайатт вздохнул.

– Брось его в сумку, – велел он.

Женщина раскрыла мою сумку, Демариус уже собрался кинуть в нее нож, но она вдруг остановила его и вытащила мои свадебные туфли.

Чудо, а не туфли: все в стразах, с тоненькими ремешками – изящное произведение искусства. На работу в таких ходят разве что танцовщицы из Лас-Вегаса, смотреть на эти туфли – все равно, что вдруг оторваться от реальности. Настоящее волшебство. Ожившая фантазия, творение феи Динь-Динь из диснеевского мультика «Питер Пэн».

– Не хватало еще испортить эту прелесть, – благоговейно произнесла она. – Клади нож на дно.

Боже, а я об этом даже не подумала. Я замерла. А если бы я случайно перерезала ремешки туфель?

Демариус бросил нож на дно сумки, сверху женщина-офицер почтительно уложила мои туфли. В руках Демариуса шелестели мои записки. Солнце уже встало, так что прочесть их можно было без фонарика. Глаза Демариуса удивленно расширились, он сдавленно хмыкнул.

– Что там? – спросил еще один полицейский и потянулся за листочками. Я узнала детектива Форестера. Он быстро просмотрел записки, тоже выпучил глаза, подавил смешок и притворился, будто закашлялся.

Уайатт снова вздохнул.

– Дай сюда, – устало велел он. – Или брось в сумку вместе с оружием и гламурной обувкой. Потом разберусь с ними.

Демариус поспешно перехватил записки и запихнул их в сумку, Уайатт повесил сумку на ту же руку, которой удерживал меня, обхватив на уровне коленей. Я смерила Демариуса и детектива Форестера возмущенным взглядом. Интересно, что смешного они нашли в моих записках? Все-таки вовремя у меня пропал голос: если бы я высказала все, что думаю, меня наверняка арестовали бы.

– Удачи, – выговорил сквозь кашель Форестер и похлопал Уайатта по плечу. Он не добавил «она тебе понадобится», но это было ясно и без слов.

Я старалась не смотреть на Уайатта, пока он нес меня в машину. Вместо этого я наблюдала, как пожарные сворачивают шланги, а еще двое, в ветровках с надписью «начальник пожарной охраны» на спине, роются баграми в грудах обугленного мусора. Толпа зрителей постепенно рассасывалась – кто-то спешил на работу, кто-то – собирать детей в школу. Мне предстояла масса дел, вдобавок требовалось как-то решить проблему молчания, хотя бы для того, чтобы раздобыть одежду.

Разговаривать с Уайаттом мне совсем не хотелось, а надо было, по крайней мере пока я не доберусь до компьютера с Интернетом. Придется опять писать ему записки. Подозреваю, что эта игра в молчанку мне быстро надоест.

Возле машины Уайатт поставил меня на ноги, обхватил левой рукой и отпер дверь правой. Я успела закутаться в одеяло заново, посвободнее, и потому смогла влезть в машину сама, только с тканью пришлось побороться. Когда Уайатт сел за руль, я как раз высвободила руки и потянулась за сумкой.

Уайатт поспешно убрал ее подальше от меня.

– Лучше не надо, – мрачно заявил он. – Видел я, какой у тебя там нож.

Но мне нужен был органайзер, а не нож, впрочем, и нож пригодился бы. Смирившись с неизбежным, я повернула левую руку ладонью вверх и зацарапала по ней, делая вид, будто пишу. А потом ткнула пальцем в сторону сумки.

– А по-моему, ты уже написала предостаточно, – буркнул Уайатт, поворачивая ключ.

Я хлопнула его по руке – не сильно, только чтобы привлечь внимание. Указала на свое горло, потрясла головой и снова выразительно застрочила пальцем по ладони.

– Говорить не можешь?

Я кивнула. Ну наконец-то дошло!

– Совсем?

Я усердно закивала.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно заключил Уайатт, завел двигатель и тронул машину с места.

Всю дорогу я кипела, мне не сиделось на месте. Едва Уайатт остановил машину, я отстегнула ремень и первой бросилась в дом. В конуре, которую Уайатт считает кабинетом, я схватила блокнот и ручку. Он вошел в кабинет следом за мной, попытался отобрать блокнот, но остановился, увидев, что я пишу не оскорбления, а инструкции.

«ПОЗВОНИ МАМЕ!» – потребовала я прежде всего. И три раза подчеркнула эти слова, а потом прибавила четыре восклицательных знака.

Уайатт прищурился, но понял, что в моей просьбе есть смысл, кивнул и взялся за телефон.

Пока он объяснял моей маме, что жить мне теперь негде, но я цела и невредима, я успела нацарапать новую записку.

Первое и самое важное: мне нужна одежда на сегодня, пока я не куплю новую. В список вошли лифчик, трусики, джинсы, туфли и блузка, а еще щетка для волос и фен. Уайатт зачитал список маме. Теперь об одежде можно не беспокоиться: мама поможет.

Следующим в списке стал звонок Линн в клуб. Я предупреждала, что сегодня опоздаю.

Уайатт фыркнул, спросил: «Думаешь?» – но все же позвонил.

Затем ему пришлось звонить в мою страховую компанию, но в офисе еще никого не было. Справедливости ради я заставила Уайатта звонить и в его страховую компанию – ведь и ему нанесен ущерб. Потом я занялась списком необходимых покупок. Одной страницы мне не хватило, а когда я перевернула ее, Уайатт отнял у меня блокнот и согнал меня со стула.