последнего не являются для него главным». Тем не менее, благодаря ей на какое-то время это самое тело стало ненасытным и требовательным.

То было ее личное покорение американского континента, и когда жена профессора рассказывала о танцоре из Антиба (нет, кажется, не танцоре, профессия у него была другая — marchand de vin[86]), Мэри думала: «Любовник, которого я знаю и которым восхищаюсь, — американец, и я этим горжусь». Потом, правда, пришла другая мысль: «Американец или уроженец Новой Англии? Может, чтобы узнать страну, следует приобщиться к сексуальному опыту всех регионов?»

Абсурдно, конечно, в тридцать девять лет не испытывать удовлетворенности. Мужчина у нее есть. Книга о Джеймсе Томсоне выйдет в издательстве «Юниверсити-пресс», потом Чарли собирается переключиться с романтической поэзии восемнадцатого века на изучение образа американцев в европейской литературе, эту книгу он хочет назвать «Двойное отражение»: Фенимор Купер в европейских декорациях; образ Америки в творчестве миссис Троллоп[87]. Детали еще предстоит проработать. Исследование, возможно, закончится первым прибытием Дилана Томаса[88] на берега Америки… то ли с помощью «Кьюнард»[89], то ли прямиком в «Айдлвайлд»[90]. Это предстоит установить в новых исследованиях. Мэри пристально рассматривала себя в зеркале, женщина, готовая разменять очередной десяток лет, англичанка, ставшая новой англичанкой. В конце концов, далеко она не уезжала, разве что в Коннектикут. «Это не просто физическая неудовлетворенность среднего возраста, — убеждала она себя, — это всеобщее стремление испытать новые ощущения, прежде чем наступит старость, а за ней придет и смерть».

2

На следующий день она собрала волю в кулак и решилась выйти к бассейну. Дул сильный ветер, поднимая волну даже здесь, в надежно укрытой от океана бухте: близился сезон ураганов. Вокруг все протяжно, надрывно скрипело: деревянные стойки пирса, ставни маленьких домиков, будто сколоченных на скорую руку, ветви пальм. Даже рябь на поверхности воды в бассейне напоминала волны бухты в миниатюре.

Мэри радовало, что у бассейна она оказалась одна, во всяком случае, одна с практической точки зрения, поскольку старика, который, как слон, плескался у мелкого края бассейна, можно было в расчет не принимать. Он относился к категории одиночек, не примкнувших к стаду бегемотих. Те бы радостными криками начали зазывать ее в свою компанию, а держаться особняком у бассейна довольно нелепо, не то что в баре или за столиком в ресторане. В своем негодовании бегемотихи могли даже спихнуть ее в воду, изображая из себя школьниц, придумавших новую веселую игру. И вообще, от этих чудовищных бедер можно ждать чего угодно, независимо от того, в купальнике они или в бермудах. Уже спустившись в бассейн, Мэри продолжала прислушиваться, чтобы при их появлении выскочить из воды. Но в этот день они, должно быть, отправились на экскурсию в испанской форт — или уже успели побывать там вчера? Но так или иначе, бассейн находился в полном распоряжении Мэри, вот только старик посматривал на нее, изредка поливая голову водой, чтобы уберечься от солнечного удара. Опасность оказаться в компании неприятных людей ей не грозила, и это ее вполне устраивало, раз уж не удалось закрутить роман, ради которого она и приехала на курорт. Наконец, Мэри вылезла из воды и села на бортик, чтобы высохнуть на солнце и ветру, и вот тут она в полной мере осознала свое одиночество. Больше двух недель она разговаривала только с неграми-официантами и сирийцами за регистрационной стойкой. «Скоро, — подумала она, — я начну скучать по Чарли, и это станет достойным финалом задуманного, но не состоявшегося курортного романа».

И тут из воды донесся голос: «Я — Хикслотер… Генри Хикслотер».

В суде, под присягой, она не поручилась бы, что у старичка именно такая фамилия, но произнес он ее именно так, а потом больше не повторял. Мэри посмотрела вниз, на сверкающую лысину цвета красного дерева в ореоле седых волос, — пожалуй, он напоминал скорее Нептуна, чем слона. Когда он приподнялся над водой, она увидела складки жира, нависающие над синими плавками, жесткие волосы на груди.

— Ватсон, — с усмешкой ответила она. — Мэри Ватсон.

— Вы — англичанка?

— Мой муж — американец, — ответила она уклончиво.

— Кажется, я его здесь не видел, или я ошибаюсь?

— Он в Англии, — с легким вздохом ответила Мэри. Географические и национальные вопросы оказались несколько запутаны, пришлось кое-что объяснить.

— Вам тут нравится? — сложив руки ковшиком, он набрал воды и вылил на лысину.

— Более или менее.

— Не подскажете, который час?

Она заглянула в сумочку.

— Четверть двенадцатого.

— Я свои полчаса отплавал, — сказал он, кивнул и тяжело двинулся к лесенке у мелкого края бассейна.

Часом позже, глядя в стакан с теплым «мартини», в котором плавала большая, зеленая, неаппетитная оливка, Мэри заметила, что он смотрит на нее, усевшись у другого конца бамбуковой стойки бара. В брюки с коричневым кожаным ремнем заправлена белая рубашка с отложным воротничком, коричневые ботинки такого фасона, какой она видела разве что в юности. Теперь такие точно не носили. Мэри задалась вопросом, что бы сказал Чарли о ее улове. Такое у рыбаков случается: думаешь, что на крючок попалась крупная добыча, а оказывается, это старый башмак, который с огромным трудом удалось вытащить из ила. Она не увлекалась рыбалкой, не знала, ломается ли крючок под тяжестью башмака, но прекрасно отдавала себе отчет в том, что ее крючок может оказаться безнадежно испорчен. Никто больше не подойдет к ней, если ее увидят с этим старичком. Она залпом выпила «мартини» и даже съела оливку, чтобы не осталось ни малейшего повода задерживаться в баре.

— Не согласитесь ли выпить со мной? — спросил мистер Хикслотер. Его манеры разительно переменились: видимо, на суше он чувствовал себя менее уверенно и говорил, как персонаж давно забытой книги.

— Я уже выпила «мартини». Так что, пожалуй, мне пора. — Она подумала, что этот грузный старик на мгновение превратился в обиженного ребенка, в глазах которого застыло разочарование. — Сегодня я пойду на ланч пораньше. — Она встала и, хотя бар был пуст, неизвестно почему добавила: — Теперь, если хотите, можете сесть за мой столик.

— Без выпивки я обойдусь, — ответил он. — Хочется пообщаться. — Она знала, что он смотрел ей вслед, пока шла к расположенной рядом кофейне, и виновато подумала: «По крайней мере, я скинула старый башмак с крючка».

Она не стала есть креветочный коктейль с кетчупом, остановив свой выбор, как обычно, на грейпфруте и жареной форели. «Пожалуйста, мне форель без помидоров», — умоляющим голосом попросила она черного официанта, но тот, очевидно, ее не понял. Дожидаясь, пока принесут заказ, она улыбнулась,