Facebook по своей сути – рекламная компания. К 2018 году вместе с Google они представляли дуополию в сфере цифровой рекламы, их совокупный доход от которой в 2017 году составил 135 млрд долларов. В том же году доходы Facebook от рекламы превысили доходы всех американских газет, вместе взятых. По данным расследования некоммерческого новостного сайта ProPublica, мощные инструменты отслеживания платформы могли следить за пользователями вне сайта и собирать их данные, которые можно было разбить на более чем 50 000 уникальных категорий130. Рекламодатель мог нацеливаться на пользователей по религиозным предпочтениям, политическим взглядам, кредитному счету и доходу. Он знал, например, что 4,7 млн пользователей Facebook, скорее всего, живут в семьях с чистым капиталом от 750 000 до 1 млн долларов131. «Это была настоящая война за данные. Хорошо это или плохо, Facebook – невероятно важная платформа для жизни общества, но сама компания не оптимизирована для людей, – объяснил Итан Цукерман, создатель всплывающей рекламы и доцент кафедры государственной политики, коммуникации и информации Массачусетского университета в Амхерсте. – Она оптимизирована для сбора данных и получения прибыли».

В течение многих лет Честер и другие защитники прав потребителей предупреждали регулирующие органы, что Facebook расширяет границы и процветает в условиях отсутствия правил за счет потребителей. «Получить разрешение правительства на лицензию на радиовещание в сельской местности в Монтане или выпустить новую игрушку для младенцев, – указывали они, – сложнее, чем создать социальную сеть для четверти населения мира». За последние два десятилетия Конгресс предложил множество законопроектов о защите конфиденциальности в интернете, но под огромным лоббистским давлением технологических компаний по поводу деталей и в условиях тупиковой ситуации в Конгрессе все сошло на нет.

В тот вторник в зале слушаний Цукерберг взял более сговорчивый тон, чем в прошлом. Когда ему задали вопрос о долгой истории борьбы Facebook с нормативными актами, он сказал, что приветствует «правильное регулирование» в Соединенных Штатах, и подтвердил, что Facebook будет выполнять европейские обязательства по обеспечению конфиденциальности, введенные в этом году, чтобы защитить пользователей Facebook по всему миру. «Ожидания в отношении интернет- и технологических компаний в целом растут, – сказал он. – Я думаю, что вопрос заключается в том, какой должна быть эта структура, а не в том, должна ли такая структура существовать».

Цукерберг много говорил о приверженности платформы принципам безопасности и конфиденциальности данных, но общее мнение в компании было таково, что рост стоит на первом месте, а безопасность и защита – на втором. Перед инженерами ставились цели по вовлеченности пользователей, а их премии и ежегодные обзоры производительности привязывались к измеримым результатам того, каким образом их продукты привлекают больше пользователей или дольше удерживают их на сайте. «Так людей стимулировали на ежедневной основе», – вспоминает один из бывших сотрудников. 20 марта Сэнди Паракилас, операционный менеджер, который предупреждал об опасности инструмента Open Graph, в своей статье в The Washington Post отметил, что за шестнадцать месяцев работы в Facebook он не видел «ни одного аудита разработчика, в ходе которого компания проверяла бы его хранилище данных»132. Он был убежден, что причина небрежного контроля за соблюдением условий была проста: «Facebook не хотела, чтобы общественность узнала об огромных недостатках в системе безопасности данных».

Действительно, несмотря на заверения Цукерберга перед Конгрессом, Facebook вела полномасштабную войну против американских норм конфиденциальности. Каплан создал грозную команду из пятидесяти лоббистов в Вашингтоне и планировал потратить в том же году 12,6 млн долларов, что сделало его компанию девятым по величине корпоративным лоббистским офисом в Вашингтоне133. Facebook потратила на лоббирование больше, чем нефтяные и фармацевтические гиганты Chevron, ExxonMobil, Pfizer или Roche. Каплан превратил Facebook в мощную политическую силу, используя богатый фонд комитета политических действий для финансирования кампаний республиканцев и демократов в равной степени. Каплан проповедовал своим сотрудникам важность поддержания сбалансированности альянсов. Комитет политических действий Facebook пожертвовал средства на кампании более половины всех законодателей, задававших вопросы Цукербергу в течение двух дней дачи показаний.

Через несколько недель после слушаний Каплан встретился с ведущими лоббистами IBM, Google и других технологических гигантов в вашингтонском офисе их торговой группы Совета индустрии информационных технологий. В Калифорнии продвигался законопроект о защите конфиденциальности частной жизни, который должен был стать намного строже, чем Общий регламент Европейского союза по защите данных. Это был знаковый проект, который усложнил бы сбор данных для Facebook и дал бы пользователям интернета возможность видеть, какие данные сохраняются. Каплан предложил технологическим компаниям разработать федеральный законопроект о конфиденциальности с меньшими ограничениями, чем калифорнийский, и который стоял бы выше законодательства штатов. Он возглавил борьбу отрасли за принятие более вольных правил в сфере личных данных.

По словам сенатора Оррина Хэтча, восьмидесятичетырехлетнего республиканца от штата Юта, разбирательство было предметом «самого пристального внимания общественности, которое ему доводилось видеть на слушаниях, связанных с технологиями, со времен дела по Microsoft». Процесс длился уже час, и несколько новостных изданий вели прямые эфиры в своих блогах, описывая законодателей как жестких и неумолимых, а Цукерберга – как находящегося под угрозой».

Но вдруг слушание приняло неожиданный оборот.

«Как вы поддерживаете бизнес-модель, при которой пользователи не платят за ваши услуги?» – спросил Хэтч. Похоже, сенатор не понимал самых простых основ работы Facebook.

Цукерберг сделал паузу, а затем улыбнулся. «Господин сенатор, мы размещаем рекламу». В зале захихикали, а в конференц-залах офисов Facebook в Вашингтоне и Менло-Парке раздались взрывы смеха.

На совместном слушании комитетов Сената по торговле и по судебной власти средний возраст четырех руководителей комитетов составлял семьдесят пять лет. Средний возраст членов обоих комитетов, вместе взятых, был ненамного ниже. Они не были поколением социальных сетей. Несколько законодателей споткнулись на основных функциях Facebook и других ее приложений, Instagram и WhatsApp.

Цукерберг выглядел все более уверенно. Ни один из вопросов не заставил его отклониться от сценария. Когда примерно через два часа его спросили, не нужен ли ему перерыв, он отказался. «Вы можете задать еще несколько вопросов», – сказал он со скромной улыбкой.

В Вашингтоне и Менло-Парке сотрудники ликовали. «Похоже, он в отличной форме!» – воскликнул один вашингтонский сотрудник.

Даже более молодые члены Конгресса допускали досадные ошибки. «Если я переписываюсь в WhatsApp, сообщается ли об этом вашим рекламодателям?» – спросил сорокапятилетний сенатор от Гавайев Брайан Шац в начале слушания. «Приложение предназначено для обмена сообщениями, а не для отправки имейлов, – объяснил Цукерберг, – и все они шифруются». Спустя четыре часа один из законодателей спросил, прослушивает ли Facebook голосовые звонки, чтобы собирать данные для рекламы. Другие спотыкались на терминологии условий предоставления услуг и хранения данных.