В воздух полетели трава и клочья меха.

Спустя пару минут овцы вернулись к своему обычному мирному занятию. От оленя осталась только груда обглоданных белых костей.

Мы с Аннабет ошеломленно переглянулись.

— Они как пираньи, — констатировала она.

— Пираньи, только мохнатые. Ну и как же мы?..

— Перси! — вскрикнула Аннабет, хватая меня за руку. — Смотри!

Она указывала на пляж, прямо под лугом, где паслись овцы: там стояла вытащенная на берег… спасательная шлюпка с «Бирмингема».

* * *

Мы пришли к выводу, что овец-людоедов нам никак не миновать. Аннабет предложила пробраться по тропинке в кепке-невидимке и схватить руно, однако я отговорил ее. Что-нибудь обязательно пойдет не так. Например, овцы учуют ее. Или появится другой страж. Или ее будет поджидать еще какой-нибудь сюрприз. А в этом случае я буду слишком далеко и не смогу помочь.

Кроме того, нашей первой задачей было найти Гроувера и тех, кто плыл в шлюпке, если им удалось пробраться мимо овец. Я слишком нервничал, чтобы сказать это вслух, но в глубине души теплилась надежда, что Тайсон все-таки выжил.

Мы пришвартовали «Месть королевы Анны» к противоположной части острова, туда, где скалы отвесно вздымались на добрые двести футов. Мне казалось, что так суденышко будет менее заметно.

Взобраться по скалам представлялось нам трудной задачкой — почти такой же, как лазанье по стене лавы за лагерем. Но, по крайней мере, здесь не было овец. Я надеялся, что плотоядных горных козлов Полифем не выращивает.

Мы подгребли к самому краю скал и медленно, очень медленно стали карабкаться вверх. Аннабет шла первой, потому что преуспела в скалолазании больше меня.

Мы побывали на волоске от смерти всего шесть-семь раз, не более, что, по-моему, не такой уж плохой результат. Однажды я сорвался и повис, уцепившись одной рукой за каменную полку в полусотне футов над каменистым берегом. Но потом нашел опору для второй руки и продолжил восхождение. Через минуту Аннабет попался скользкий клочок мха, и нога ее соскользнула. Однако ей тоже повезло, и она сумела удержаться. Вот только, к несчастью, в качестве опоры использовала мое лицо.

— Прости, — пробормотала Аннабет.

— Да ладно, — проворчал я, хотя на самом деле никогда не жаждал узнать, какова на вкус подошва ее кроссовок.

Под конец, когда пальцы мои стали податливыми, как плавящийся свинец, а мышцы рук дрожали от напряжения, мы все-таки взобрались на верхушку скалы и без сил повалились на камни.

— Ух! — выдохнул я.

— Ах! — простонала Аннабет.

— Р-Р-Р! — в унисон нам проревел чей-то голос.

Если б я так не устал, я мигом пробежал бы еще две сотни футов. Беспокойно завертевшись на месте, я так и не увидел того, кто бы мог издать подобный звук.

Аннабет плотно зажала мне рот ладонью. Потом пальцем указала направление.

Выступ, на котором мы сидели, был уже, чем я предполагал. С другой стороны он обрывался — вот оттуда, снизу, и донесся голос.

— Заткнись! — прорычал густой бас.

— Ну, давай же, сразись со мной! — Это был голос Клариссы, его ни с чьим не перепутаешь. — Отдай мне мой меч, и увидим, кто кого!

Чудовище зашлось хриплым смехом.

Мы с Аннабет подползли к краю. Прямо под нами находился вход в пещеру циклопа. Внизу стояли Полифем и Гроувер, все еще обряженный в подвенечное платье. Над огромным горшком с кипящей водой висела связанная Кларисса. У меня появилась робкая надежда увидеть рядом с ними и Тайсона. Даже если бы ему угрожала опасность, по крайней мере, я знал бы, что он жив. Но Тайсона там не было.

— Хм, — задумчиво произнес Полифем. — Съесть эту горластую девчонку прямо сейчас или обождать до свадебного пира? Что думает моя невеста?

Он повернулся к Гроуверу, который, попятившись, чуть не запутался в своем сложном подвенечном наряде и едва не растянулся на земле.

— Ах, я сейчас совсем не голодна, дорогой. Может быть…

— Ты сказал «невеста»? — спросила Кларисса. — Кто это… Гроувер?

— Заткнись, — пробормотала Аннабет мне на ухо. — Надо, чтобы она немедленно заткнулась.

— Что за «Гроувер»? — злобно покосился на нее Полифем.

— Это сатир! — завопила Кларисса.

— О! — запричитал Гроувер. — У бедняжки, наверное, мозги совсем расплавились от этого пара. Отпусти ее, дорогой!

Полифем прищурил мрачный млечно-белый глаз, словно стараясь получше рассмотреть Клариссу.

Циклоп выглядел даже ужаснее, чем в моих снах. Отчасти потому, что его кисловатый зловонный запах приблизился к моему носу и был, так сказать, персонифицирован. Отчасти оттого, что он щеголял в своем жениховском наряде — грубом килте и накидке на плечах, сшитой из светло-голубых смокингов, похоже, он обобрал целую свадебную вечеринку.

— Какой еще сатир? — спросил Полифем. — Сатиры, они вкусные. Ты привезла мне сатира?

— Да нет же, балбес! — проорала Кларисса. — Этот сатир! Гроувер! Тот, что в подвенечном платье!

Мне захотелось свернуть Клариссе шею, но было поздно. Все, что оставалось, это следить за тем, как Полифем поворачивается и срывает с Гроувера свадебную вуаль, скрывавшую его курчавые волосы, бороденку подростка и маленькие рожки.

Циклоп тяжело дышал, стараясь сдержать гнев.

— Я плохо вижу! — прорычал он. — С тех пор как много лет назад один герой ткнул в мой глаз головешкой. Но ТЫ… НЕ… ЖЕНЩИНА… ЦИКЛОП!

С этими словами Полифем сорвал с сатира платье и разодрал его на клочки. Под платьем оказался все тот же Гроувер в джинсах и оранжевой футболке. Заскулив, он пригнулся, и кулачище Полифема просвистел над его головой.

— Постой! — взмолился Гроувер. — Не надо есть меня сырым! У меня… у меня есть отличный рецепт!

Я потянулся за мечом, но Аннабет прошипела:

— Погоди!

Полифем застыл в нерешительности, сжимая в руке валун, способный размозжить голову предполагаемой «невесте».

— Рецепт? — переспросил он.

— Да-да! Не следует есть меня сырым. У тебя могут появиться разные вирусы, ботулизм — словом, ужас! Я гораздо вкуснее, когда меня жарят на гриле, на медленном огне. С кисло-сладкой приправой из манго! Ты можешь пойти за манго прямо сейчас, оно растет в лесу. А я подожду.

Монстр призадумался. Сердце мое бешено колотилось о ребра. Я понимал, что погибну, если брошусь на циклопа. Но дать чудовищу убить Гроувера я тоже не мог.

— Поджаренный на гриле сатир с кисло-сладкой приправой из манго, — мечтательно произнес Полифем. Он оглянулся на Клариссу, по-прежнему висевшую над горшком с кипящей водой. — Ты тоже сатир?

— Да нет же, куча дерьма! — взвыла Кларисса. — Я — девушка! Дочь Ареса! А теперь давай развяжи меня, чтобы я могла выпустить тебе кишки!