сквозь измерения, создавая хитросплетения красок и звуков, которые пульсируют внутри меня и требуют выхода.

В этом состоянии я ощущаю себя неотделимой частью эфемерной субстанции, из которой соткана жизнь. Я становлюсь тем, что было, есть и будет, вечным потоком сущности, связанным с магией и тайной бытия. Сила расцветает внутри меня взрывом сверхновой, словно гигантский радужный бутон, и я мечу ее в Цесаревича.

Поток энергии врезается в хрупкую человеческую фигуру, но не сжигает ее, а обволакивает сверкающей аурой, переливающейся всеми цветами радуги. Алексей удивленно оборачивается, его глаза встречают мои, и я вижу в них страх. Свет окружает его, создавая вокруг тела пылающий кокон, но Алексей не может воспользоваться им, он не способен переварить чудовищный по мощи импульс и ударить им по темной сфере.

Импульс возвращается, и мое тело начинает сгорать в неистовом огне. Осколок на груди уже не светится, а сияет, прожигая кожу до кости.

Я совершил не Акт творения в чистом виде, сотворил не Покров, Щит или Меч, материализованные в пространстве, а выплеснул нейтральный волновой заряд. Я — индуктор⁈

Логика отказывается принимать и оценивать то, что происходит со мной, внутри меня и перед моими глазами. Я вижу проявление чудовищной мощи, источником которой являюсь сам. Нас окружает энергия, не осязаемая, но такая же реальная, как солнце или звезды.

Я не двигаюсь, потрясенный увиденным. Свет и Тьма здесь сливаются в единое целое, и мой разум наполняется зловещими предчувствиями. Я осознаю, что столкнулся с чем-то непостижимым и гораздо более опасным, чем мог себе представить.

Расставляю руки в стороны, запрокидываю голову и истошно кричу в небеса, скрытые от меня высоким, украшенным фресками потолком. Из глубины моей сущности вырывается поток переплетенного Света и Тьмы. Он пробивает потолок, ударяет в зависший над нами купол и рвет его в серые клочья.

Волны первозданной Силы распространяется по залу, сметая все на своем пути. Со стен и оставшейся части потолка осыпается лепнина, картины и гобелены вспыхивают, заливая помещение ярким светом, а увешанные хрустальными подвесками бронзовые люстры вылетают сквозь дыру в потолке словно сверкающие кометы.

Сила во мне иссякает вместе с моим воплем, и я медленно опускаю руки. Контакт с Темным Кристаллом обрывается, и все заканчивается. Потоки энергии рассеиваются, тело теряет легкость и наливается привычной тяжестью, мысли становятся медлительными и неповоротливыми, а объявший вселенную разум съеживается до обычного человеческого.

Цесаревич стоит на ногах еще несколько мгновений и наблюдает за мной, не веря собственным глазам, а затем падает на спину. Он удивленно смотрит в провал в потолке, и в его зеленых глазах отражается чистое голубое небо. Веки Алексея закрываются, и голова запрокидывается набок.

Преодолев секундное замешательство, я бросаюсь к нему, встаю на колени перед недвижимым телом и прижимаю пальцы к яремной вене. Пульс прощупывается.

Только теперь я судорожно оглядываюсь и вспоминаю о лежащих вокруг наследниках Великих Родов. Приседаю поочередно перед каждым телом, прикладываю пальцы к шеям и убеждаюсь, что все они живы.

Вздыхаю с облегчением, и в этот момент меня накрывает апатия. Опускаюсь рядом с телом Натальи Романовой и ощущаю, как силы покидают меня. Смотрю в провалы разбитых окон и понимаю, что темный купол, накрывший громаду Александровского дворца, исчез без остатка.

Обессиленно закрываю глаза и понимаю, что вычерпан до дна и нахожусь в сознании лишь по нелепой случайности.

Я стал участником битвы, где Свет и Тьма, не размыкая страстных объятий, встретились в эпической схватке. Вопрос лишь в том, что на самом деле было светом, а что — тьмой.

Я слышу шум приближающихся вертолетов и понимаю, что меня ждет расследование, обыски и встречи с силовиками Империи. Ожог на груди болит и напоминает об Осколке, все еще висящим на шее, и амулете, подаренном Темным. Их нужно спрятать!

Я хватаю титановую цепочку, срываю ее с шеи и вижу, как помутневший Светлый Осколок трескается и осыпается мне на грудь. Отбрасываю цепочку в сторону и сую руку в карман брюк. Амулет, подаренный Темным, исчез! О нем напоминает лишь плетеная шелковая нить, на которой он висел!

Кто я? Кто я, Разделенный меня забери?

Рву толстую нить резким движением рук и падаю на колени, крепко сжав обрывки в кулаках. Медленно заваливаюсь на спину и с тоской смотрю через дыру в потолке. Смотрю в голубое Питерское небо, туда, где искусной рукой всемогущего художника щедро разлита свобода.

Сознание подергивается рябью, мутнеет, распадается на фрагменты, и я проваливаюсь в черное безмолвие.

Глава 20

В лапах эскулапов

Я прихожу в себя от равномерного писка. Меня мутит от едкого больничного запаха, который не перепутаешь ни с чем. Открываю глаза, приподнимаю голову и убеждаюсь, что нахожусь в больничной палате. К моим рукам тянутся провода и капельницы, а в изголовье широченной кровати мигают огоньки приборов жизнеобеспечения.

Помещение буквально светится от чистоты и белизны, на тумбочке стоит скромный букет живых цветов, а на столе — вазочка с фруктами. Рядом со мной на небольшом стуле дремлет красивая медсестра, которая могла бы сделать головокружительную карьеру в модельном бизнесе. Как ни крути, а высшим аристо быть приятно.

Я пытаюсь вспомнить, как оказался здесь. Воспоминания возникают в памяти неспешно, как облака, набегающие из-за горизонта. Тайный проход в Пушкин, Темный Кристалл, поездка в Выборгский сиротский дом, купол над Царским Селом, Цесаревич и потоки Силы, текущие к нему через мою сущность.

Воспоминания бьют меня, словно электрический ток, прокатывающийся по каждой клетке тела. Пытаюсь приподняться на локтях и пошевелиться, но понимаю, что руки и ноги пристегнуты к кровати толстыми кожаными ремнями.

Сжимаю края кровати, и ощущаю под пальцами холодный металл. Длинные иглы, торчащие из вен, доставляют неприятные ощущения, и я прекращаю дергаться, чтобы не покалечить себя любимого. Интересно, как долго я валялся здесь без сознания?

Наблюдаю за спящей медсестрой и гадаю, что ждет меня дальше. Вряд ли меня приковали к кровати в заботе о здоровье. Мои пленители явно опасаются, что я сбегу или прикончу кого-нибудь голыми руками.

Я резко откидываю голову на подушку и сжимаю кулаки. Пытаюсь ощутить в пространстве Силу, которая наполняла меня во время сражения, но ничего не чувствую. Медсестра просыпается от моего движения и на ее красивом лице возникает услужливое выражение.

— О, вы пришли в себя, наконец-то! — говорит она, мило улыбаясь. — Как вы себя чувствуете, князь?

— Неплохо для пленника! — я натягиваю на лицо соблазнительную улыбку, но вижу, что чары