Она протянула руку и большим пальцем вытерла с моей щеки слезу, о которой я даже не подозревал.

– Старушка Фериус так легко не сдаётся, малыш. И ты это знаешь. – Она усмехнулась. – Во всяком случае, не из-за какой-то суеверной ерунды.

– Мы должны тебе помочь, – сказал я, уже поворачиваясь, чтобы бежать обратно к семейному дому. – Отец может приказать каждому целителю в городе…

Фериус схватила меня за руку.

– А ты не думаешь, что если бы эту дрянь можно было вылечить с помощью магии, твой папуля собрал бы всех своих маленьких магов, чтобы спасти твою маму?

Фериус отпустила меня и улыбнулась, откинув волосы с моих глаз.

– У меня есть другой план, малыш.

– Какой план? Как остановить Проклятие?

– Ну, насколько я могу судить, оно работает так: каждый раз, когда ты решаешь проблему, возникает новая. В твоём запястье невесть откуда возникает растяжение связок? Ты его вылечиваешь, а на следующий день ломаешь палец на ноге. Перевязываешь палец ноги? Внезапно обжигаешь палец руки. Поливаешь его олеус регией? Просыпаешься утром с самой страшной в жизни простудой. Со временем Проклятие просто изнашивает тело, пока оно не перестаёт бороться.

Именно это и случилось с моей матерью. Одна из самых могущественных целительниц, которых когда-либо видел наш клан, не смогла себя спасти.

– Но потом мне пришла в голову одна мысль, – продолжала Фериус. – Я спросила себя: «Фериус, как думаешь, что произойдёт, если ты не решишь проблему?»

– Ты имеешь в виду – просто продолжишь страдать от чего-то одного, не пытаясь залечить рану?

Она издевательски развела руками, словно сдаваясь.

– Я слышала поговорку: «Жизнь – есть страдание».

Фериус посмотрела на своё правое бедро.

– Я загнала тебя в ловушку, да? Маленький крысиный ублюдок. Да, продолжай, заставляй меня хромать, сколько хочешь. Болит день и ночь, но старушка Фериус держит тебя в клетке, не так ли?

– Я не думаю, что у Проклятия есть сознание, – сказал я.

– А? Теперь ты вроде как эксперт? Насколько я понимаю, эта штука должна быть неким духом, немного похожим на сасуцеи, которая ошивалась с тобой некоторое время назад.

Фериус заглянула в мой правый глаз.

– Она всё ещё там живёт?

– Несколько месяцев как отбыла.

Фериус вздохнула.

– Плохо. Я-то думала, может, она изгонит из меня этого духа.

Мне пришла в голову одна мысль.

– Возможно, ведьма-шептунья сумеет снять Проклятие. Мы могли бы найти Маму Шептунью в Семи Песках и…

– Я уже пыталась, малыш. Нашла шептунью по дороге на север. Она сказала, что единственный способ избавиться от этой штуки – заморить голодом источник её силы.

Фериус захихикала.

– Вряд ли Бог Берабеска в ближайшее время станет слабее. Но тем временем я должна спасти целый континент.

Она пошла по улице, вздрагивая при каждом шаге. Я догнал её и остановил.

– В чём дело, малыш? – спросила она. – Ты не думаешь, что моя арта фортезия может справиться с небольшой болью? Разве я настолько плохо тебя учила?

– Чему ты меня научила, – сказал я, закинув её руку себе на плечи, – это тому, что не помешает время от времени опираться на своих друзей.

Фериус улыбнулась.

Но вот о чём я ей не сказал: мой путь наконец-то стал ясным, как будто каждый мой будущий шаг светился на улице передо мной. Вся терзавшая меня неуверенность – манипуляции моего отца, махинации Шептунов, призыв Ториан к долгу и даже моё отчаянное желание защитить королеву, – всё это испарилось перед лицом глубокого убеждения, которое аргоси называют Путём Камня.

Долгое время я думал, что никогда больше не увижу Фериус Перфекс. Женщину, которая взяла сломленного, эгоистичного мальчика и дала ему шанс стать… Ну не совсем уверен, кем именно, но кем-то лучшим, чем предназначала ему судьба. Сейчас Фериус была прямо здесь, передо мной, отпускала свои остроумные шутки о том, как обмануть Проклятие, убившее мою мать и теперь убивающее её саму. Но никакой арта валар не может разрушить Проклятие живого Бога.

Это моя работа.

Шелла всё время была права. В конце концов долг – не великие династии и не этические дебаты. Долг – это семья.

Я собирался отправиться в Берабеск.

Я собирался убить Бога.

За что воюют солдаты, если не за свой народ, свой город, свой дом? Однако, чтобы всё это защитить, они часто должны оставлять свой народ, город и дом, порой навсегда. Поэтому солдаты должны нести свои дома с собой, в своих сердцах и на своих спинах, чтобы однажды, проснувшись, не обнаружить, что окончательно заблудились.

В ту же ночь мы отправились к Махан Мебабу. Никаких прощаний, никаких расставаний, как тогда, когда я в первый раз покидал дом. Рейчис продолжал вертеться на шее нашей лошади, оглядываясь, словно ожидал, что кто-то последует за нами. Странно, но он казался разочарованным, видя только пустую дорогу. Выяснилось, что он смотрит не в ту сторону.

Почти три года назад моя сестра вызывающе стояла на окраине города, вооружённая слезами и ультиматумами, чтобы помешать мне уйти. На этот раз меня ждала другая желтоволосая девушка.

– Сенейра?

Наследница знаменитой Академии Семи Песков всё ещё была в наряде дипломата, но в придачу в длинном чёрном пальто для верховой езды, защищающем от ночного холода.

– В прошлый раз ты тоже ушёл, не попрощавшись, – сказала она.

Я соскользнул с седла и очутился в куда более тёплых, искренних объятьях, чем ожидал. Пару лет назад мы с ней оказались замешаны в заварушке, в которой участвовали ониксовые черви, теневые заговорщики и крайне бесчестный заклинатель по имени Дексан Видерис. Сенейра чуть не потеряла душу из-за одного червя, а Рейчиса чуть не съел крокодил. А я? Благодаря тому делу я получил хорошую шляпу.

– Что ты здесь делаешь посреди ночи? – спросил я, когда Сенейра разомкнула объятья.

Не ответив, она прошла мимо меня.

– Леди Фериус, – сказала она с коротким поклоном.

– Я не леди, малышка, я просто…

Она заметила усмешку Сенейры и хмыкнула в ответ.

– Нехорошо дразнить старших.

– Прости мою дерзость, Путь Дикой Маргаритки. Не позволишь ли пойти Путём Воды и загладить свою вину?

Сенейра сунула руку в карман пальто и достала тонкий кожаный свёрток. Фериус взяла его обеими руками, как бесценный артефакт. Поднесла к носу и глубоко вдохнула, прежде чем испустить вздох блаженного предвкушения.