Несколько секунд я колебалась между двумя желаниями: оскорбиться раз и навсегда или не обращать внимания на его слова во имя добрых отношений. Нет, это ж надо – оказывается, я ничего не умею! И образование мое ровным счетом ничего не значит. Нельзя, видите ли, таким как я – филологам несчастным, – претендовать на приличную работу. Хотелось бросить трубку. Но все же голос разума победил – обижаться я не стала. Да и что я, в самом деле, разошлась – нужно быть гибче, умнее, понимать, что каждый смотрит на жизнь со своей колокольни. Для Карима ни о чем не говорило ни высшее образование, ни без пяти минут степень кандидата наук. По его мнению, можно прекрасно обойтись и без этой требухи. А вот делать что-то конкретное и осязаемое нужно уметь!

Тоже по-своему справедливо, конечно. Странно только, как так вышло, что с этой же колокольни смотрят на все и правители нашего государства. Образованные вроде люди.

– Ладно. Забудь. – Я постаралась как можно быстрее свернуть неприятную и опасную тему.

– Ну, сама смотри, – отозвался Карим. – А вообще, поезжай в Москву. Там и возможности другие, и перспективы.

– Я подумаю, – согласилась я, чтобы попусту не спорить. – Удачи! И хорошего пути.

– И тебе всего! Пока!

Я положила трубку и долго сидела, уставившись в одну точку. Вот так! И куда ж после такого прикажете податься? Зачем нужны были диссертация, красный диплом? Стало до слез обидно, снова захотелось умереть – чтобы не видеть, не слышать ничего вокруг. Но я же обещала себе быть сильной!

Следующее утро началось с доставки Катерины к маме и полного решимости настроя непременно найти работу. За день я побывала в нескольких кадровых агентствах. Безуспешно. Точнее – предложения-то были, но настолько смехотворные, что хотелось плакать. Две тысячи рублей. Три тысячи. Да еще не факт, что возьмут: у вас, дамочка, ребенок маленький. А ну как начнет болеть? И никакой начальник уже вам рад не будет. Пять дней в неделю с девяти до шести – значит, так и надо на работу ходить. А больничные листы свои уберите знаете куда?.. Так вы что, и татарский язык знаете плохо?! Ну нет, им нужен свободный – чтоб и письма писать, и разговоры вести. Как это – зачем?! Мы с вами в Татарстане живем!

В тот день мне удалось договориться лишь об одном собеседовании – на должность секретаря директора по кадрам одной крупной татарской компании. Зарплату обещали двести долларов, а самое главное – прельщало то, что этим самым директором оказалась женщина. То есть хоть тут никаких поганых домогательств.

Собеседование назначили на пятницу. Я готовилась к нему так, будто собиралась на встречу с министром: заранее продумала костюм, отрепетировала речь, накупила книг по вопросам управления персоналом. Правда, про книги – это громко сказано, поскольку в центральном магазине на улице Баумана нашлись только три тонюсенькие переводные брошюрки. Зато все свободное время я штудировала их и трудовое законодательство РФ. Много интересного, кстати, и для себя нашла. Оказывается, гражданам Российской Федерации с маленькими детьми полагается не только оплачиваемый больничный, как и всем остальным, но и ежемесячный «детский день». Вот так.

День «икс» наконец наступил, и я, переживая за исход и памятуя о том, что «встречают по одежке», долго начищала и наглаживала костюм, делала макияж и прическу.

Гузель Ильшатовна – моя, как я надеялась, будущая начальница – оказалась весьма привлекательной брюнеткой среднего роста, энергичной и доброжелательной. Беседа началась с улыбок и вопросов о семье, плавно перешла на тему образования и опыта работы – директриса все время сверялась с моим резюме, – а потом и на специфику управления персоналом. Когда на ее нехитрые вопросы я выдавала слишком уж развернутый ответ, используя почерпнутые в брошюрах умные слова, она только весело улыбалась и махала на меня своей изящной, одетой в бриллианты ручкой.

Мы проговорили примерно с полчаса, прежде чем она перешла к главной, как выяснилось, теме.

– Яночка, – Гузель Ильшатовна сразу, естественно и по-родственному, перешла со мной на «ты». – Я буду с тобой откровенна. Ты девушка умная, с образованием.

– Я вас слушаю, – отчего-то мне очень польстила ее похвала.

– Фактически мне нужен не секретарь, а заместитель. – Она многозначительно вздохнула. – Но должности такой в штатном расписании нет. Ты знаешь, я вообще-то в Казани почти не живу – все больше за границей. А оттуда управлять делами сложно. – Она заговорщицки подмигнула: – Что скажешь?

– Э-э-э. – Я сказать ничего не могла: с одной стороны, лестно, что эта милая дама считает меня достойной вести всю кадровую работу огромной организации, с другой – это ж полный бред! У меня и образования-то специального нет. А еще – мне всюду теперь мерещился подвох. Особенно учитывая то, что Гузель была двоюродной сестрой директора компании и состояла таким образом в какой-то дальней родственной связи чуть ли не с президентом. Все это мне успели под грифом «совершенно секретно» выложить непонятно на что обозленные сотрудницы отдела кадров, куда я занесла свои документы.

– Ладно, – Гузель Ильшатовна вздохнула, – торопить тебя не буду. Пока расскажу, что здесь и как, а ты решай.

И она начала говорить. О том, что в компании работает полторы тысячи человек, что за последний год объемы производства выросли на тридцать процентов, соответственно, вырос и штат, и это, по прогнозам руководства, не предел. Мне разъяснили, что управлять такой толпой можно, только руководствуясь татарской национальной традицией: в духе беспрекословного подчинения старшим. Начальник – и царь, и бог. А кто не понимает, тех нужно выгонять пинком под зад, после кризиса желающих найти работу, где каждый месяц платят зарплату, пруд пруди. Чем дольше говорила Гузель Ильшатовна, тем печальнее мне становилось от фирменной кадровой политики компании: рядовых сотрудников за людей здесь не считали. Наконец начальница замолчала и проницательно посмотрела мне в глаза. Взгляд я непроизвольно отвела.

– Что ж… – она разочарованно вздохнула, – вижу, ты еще не готова. Подумай. В следующий понедельник звони – тогда и решим.

– Спасибо! – Я искренне порадовалась тому, что мне дали отсрочку.

– Ах, да, – спохватилась она, – чуть не забыла спросить. Скажи – тебе зачем диссертация-то нужна? Имей в виду, у нас за это нет доплаты.

– Просто, для себя, – ответила я и опустила голову. Хотела еще добавить: «Чтобы стать человеком», но не решилась. Да и зачем? Вряд ли она меня услышит.

– А-а-а, – понимающе кивнула Гузель Ильшатовна. – Вроде хобби?

– Да, – на душе стало совсем паршиво.

– Тогда аллах с ней, с твоей диссертацией. Только странно все равно – умная девушка, а столько времени потратила зря. – Она укоризненно покачала головой и встала, давая понять, что аудиенция завершена.

Внутри меня все вскипело. Я поднялась вслед за ней и уперлась взглядом в ее – внезапно забегавшие под таким напором – глаза. Хотелось крикнуть: «Да что ты понимаешь?! Да что замечаешь вокруг себя, кроме власти и денег? Тебе же не известно ничего о человеке – ты, кадровый директор, – о его сердце и душе!» Разумеется, я сдержалась, хотя щеки мои пылали, а слова едва не сорвались с губ. Гузель Ильшатовна испуганно пожала плечами и отвернулась.