— Что здесь, Леший? — спросил я Вовку, спрыгивая с коня.

— Женщина с ребёнком и пятеро мужчин. Все убиты и обобраны. Судя по следам, убиты сегодня утром. — Вовка отвечал рублеными фразами, сжимая руками цевье и шейку приклада винтовки так, что побелели костяшки. Дан к этом моменту опустился на колени и продолжал блевать уже только тягучей слюной.

— Пойду, посмотрю, — я раздвинул заросли кустарника и прошёл по протоптанной Вовкой и Петькой тропке.

Да! Картина Репина «Приплыли». Точнее Льва Соловьёва «Монахи. Не туда заехали». На примятых стеблях таволги в ряд лежали обнажённые женщина с ребёнком и пятеро мужчин. Женщина лет тридцати, точнее возраст было определить трудно из-за искусанных губ и застывшего на лице выражения муки и боли. Голубые глаза незряче смотрели в чистое небо, роскошные вьющиеся каштановые волосы сбились в колтун с ветками, листвой и сухой травой. Тело женщины было полностью обнажено, кроме остатков разорванных панталон на бедрах. Низ живота и внутренняя сторона бёдер были все в крови. Огромное количество синяков по всему телу. Каких либо других повреждений, которые могли привести к смерти, даже перевернув женщину на бок и осмотрев её со спины, я не обнаружил. Насиловали, долго, со вкусом, до её кончины, вернее всего сердце не выдержало, подумал я.

Рядом с женщиной застыло тело девочки лет десяти, судя по цвету волос и глаз, её дочери. Девочка была полностью обнажена, детское тельце всё в синяках, а низ живота и бёдра также в крови.

«Суки! Твари! Уроды! И другая трехэтажная латынь металась у меня в голове. Найду, зубами рвать буду! Господи, не допусти, чтобы с моей сестрёнкой Алёнкой такое же было два года назад. Господи, не допусти!» — Думал я, закрывая глаза девочки, на лице которой застыло выражение удивления. Потом закрыл глаза её матери.

Осмотр так же обнаженных тел мужчин показал, что двое: мужчина лет тридцати пяти-сорока и лет двадцати пяти вернее всего из господ офицеров. Ладони у них имели характерные мозоли от верховой езды и оружия, а вот от таких орудий труда, как топор, вилы, коса, лопата явно отсутствовали. Причёска, усы, кожа тела и лица выглядели более холеными, чем у остальных троих, в которых без труда можно было признать молодых казаков строевого разряда чуть старше двадцати лет. Ладони в мозолях как копыто, загорелая до черноты кожа как на лицах, так и по всему телу и длинные чубы надо лбами.

Двое казаков были заколоты в спину, ещё казак и младший офицер застрелены. На теле старшего мужчины я насчитал три пулевые и две колотые раны. Закончив осмотр тел, я вышел из зарослей и удовлетворённо улыбнулся про себя. Занятия по тактике ведения боя дали о себе знать. Первая тройка казачат, прикрывшись телами лошадей, ощетинилась стволами винтовок на три стороны света, оставив не перекрытой реку, но при этом Тур периодически косился и в ту сторону.

— Леший, пробегись по следам. Убитых, как мне показалось, с той стороны в заросли заносили, — я указал в сторону, начинающей метрах в ста от реки небольшой берёзовой рощи.

— Есть! — Вовка перебросил повод с темляком через шею в ноги своего коня. — Стой спокойно, Гнедко.

Погладив ноздри Гнедка и проверив патрон в патроннике, Вовка чуть пригнувшись, пошёл по краю кустарника, направляясь к берёзовой рощице.

— Дан, Тур разбираем сектора обстрела и прикрываем Лешего, — я указал ребятам ориентиры их секторов и сам стал отслеживать ситуацию в своём секторе, напряжённо следя и за Вовкой.

Лесков вернулся минут через десять, дойдя до опушки рощицы, покрутившись там и сбегав к берегу реки метров за двести от нас.

— Тоха, на опушке рощи был бивак, где на ночь останавливались убитые. Подошли к ним с той стороны вдоль реки, — Вовка показал вдоль реки в северном направлении, — сделали своё дело, занесли аккуратно тела в заросли, пытаясь особо не наследить, и ушли назад. Завтра мы уже вряд ли нашли бы в этих зарослях тела. Таволга выпрямилась бы, и следов не осталось бы. А тела потом зверье мелкое растащило бы.

— Сколько их было? — спросил я.

— Точно не скажу, — Вовка задумался, — с десяток, может чуть больше. Все на конях. Добычу погрузили на украденных коней и увезли с собой. На месте бивака ничего не осталось.

— А вещей должно было быть достаточно, для путешествия трёх их благородий, ребёнка и сопровождения из трёх казаков. — Вслух подумал я. — И куда они пёрлись?

— Да к нам в станицу и шли, — ответил оклемавшийся Петька Данилов. — От сюда до Черняева верст шестьдесят будет. Один большой переход. Это мы два дня шли с лишним. Так мы по дороге упражнения различные да вводные твои Тоха выполняли.

— Ты прав, Дан, — ответил я. — Больше им действительно идти некуда, только к нам в станицу. А зачем шли? На этот вопрос вряд ли теперь получим ответ.

Задумавшись на несколько секунд, я повернулся в сторону опушки, где застыли наши основные силы и, вытянув руку вверх, несколько раз изобразил круг над головой. «Собраться вокруг меня» — этот знак говорил о том, что казачата должны были окружить меня в круговой обороне. Данное упражнение за эти два с половиной дня похода, мы отрабатывали каждый раз, как только по дороге попадалась полянка, или прогал в лесу. Да три раза организовывали на переправах через реки. Раздался топот копыт и через несколько секунд, учебное отделение застыло на урезе воды в круговой обороне, создав какое-то подобие «вагенбурга» или «гуляй-поле», но только из коней. Темляк повода уздечки привязывали к хвостам впереди стоящего коня. Спины и бока коней хоть как-то, но защищали от пуль седла, перемётные сумки и РД. Получилась небольшая крепостица, из которой можно было отстреливаться, защищаясь телами лошадей. Такой способ обороны, ещё в шестнадцатом веке, а может и раньше, использовали донские и запорожские казаки против степняков.

— Тур, Леший, Дан, на три стороны света контролируете подходы. Остальные подошли ко мне. Доведу до вас информацию.

Казачата, оставив коней в круге, подошли ближе и встали передо мной полукругом.

— Господа казаки, головной дозор, в лице Лешего обнаружил в зарослях таволги за вашей спиной трупы благородной дамы с её дочкой лет десяти, двух офицеров и трёх казаков, — начал я. — Убиты предположительно сегодня утром. Двух казаков на страже взяли в ножи, остальных троих убили из огнестрелов. Сопротивление оказал только старший по возрасту из офицеров, предположительно, в звании есаула или выше. Женщину и девочку насиловали до их смерти. Потом спрятав трупы и забрав их вещи, напавшие ушли вдоль реки на север.

— Сколько было нападавших? — Вопрос задал побагровевший Шах.

— Предположительно чуть больше десятка, ответил я. — Что будем делать?

— А кто это мог быть, Тоха? — вопрос задал Подшивалов.

— Не знаю Шило. Могут быть и хунхузы, и местные аборигены: нанайцы, орочи, удегейцы, и китайские старатели, и наши «охотники за золотом», и любые варнаки-бандиты. Зверья в этих местах в человеческом обличии хватает. Но вернее всего «вольные старатели». Помните «Желтугинскую республику» в верховьях Амура из пятнадцати тысяч вольных старателей. Кого там из народа только не было. И казаков там хватало. Меньше трёх лет прошло, как эту республику разгромили китайские войска. Возможно, и здесь где-то лагерь кто-то из «вольных» мог организовать. Притоков, ручьев здесь полно. А золото при удаче намыть где угодно можно.