– Не говори так, он бы не стал моим мужем.

– Конечно, не стал бы, я бы не позволил ему это сделать.

Матвей улыбается, подходит ближе, обнимает одной рукой, целует в шею, я не сопротивляюсь. Завтрак почти готов, пахнет свежесваренным кофе.

– Так она его убила?

– Да, зарезала кухонным ножом после нашего ухода, пряталась этажом выше, наверное, еще и подслушивала. Пришла в полицию сама и призналась во всем, на камерах видно все ее передвижение.

– Это все ужасно. Как вообще можно на такое решиться? Она его так сильно любила, все позволяла и не смогла вынести того, что мужчина сделал другой выбор?

– Ее вполне можно понять, за любовь можно и убить.

Матвей говорит серьезно, смотрит внимательно, волосы еще мокрые, кожа влажная. Касаюсь груди, чувствую, как под ладонью стучит его сердце, заглядываю в глаза.

Он может, я верю, но тот, кто по-настоящему любит, не примет такую жертву.

Целует, снова жадно, прижимая к себе плотнее, а меня переполняют смешанные чувства. Желание. Страх. Неизвестность. Острая необходимость быть с ним и понимание, что это практически невозможно.

– Мама.

– Костик, милый, ты проснулся?

Отшатываюсь от Матвея, тот только качает головой, улыбается, я начинаю суетиться на кухне.

– Иди ко мне, о, да ты такой тяжелый. Горло болит?

Матвей усаживает Костика на стул, трогает лоб, треплет волосы.

– Нет, и я больше не хочу пить противное лекарство.

– Не пей, ты и так здоров. А чего ты хочешь?

– На рыбалку ты говорил, что научишь ловить огромную рыбу.

Сын делает взмах руками, показывая, насколько огромную рыбу он хочет поймать. Качаю головой. Я снова веду себя как отвратительная мать, позволяя ребенку надеяться на что-то, сама путаясь в желаниях.

– Никакой рыбалки, пока не разрешит доктор, и все противные лекарства придется выпить.

– Ну, мама.

– Да, да, садись за стол, сейчас будет завтрак.

– Надо слушаться, Костик, мы ведь любим маму, значит, должны слушаться.

Сидят рядом, смотря одинаковыми синими глазами, нельзя не улыбнуться, глядя на них. Так проходит минут двадцать, в полной идиллии, словно не было ничего. Жадно впитываю эту картину, чтобы запомнить надолго.

– Матвей Евгеньевич, извините, машина готова, можем ехать.

На пороге кухни стоит тот самый охранник-шофер, на меня не смотрит, Матвей лишь кивает ему.

– Ты надолго?

– Как получится.

– Подожди, надо сделать укол, пять минут.

Снова игла, ампула, моя ладонь на его коже. Не хочу, чтобы он куда-то уходил, страшно до боли в висках. Хочу сказать ему об этом, но язык словно онемел. Пальцы дрожат, в душе паника.

– Матвей, все будет хорошо?

– Конечно, милая. Слава будет с вами. Если что понадобится, проси его, из квартиры лучше не выходить. Если я не вернусь, он знает, что делать.

– Не вернешься?

– Это самый крайний случай, но я вернусь, я обещаю.

Успокаивает меня, поправляет волосы, гладит по лицу. А мне становится еще страшнее от неизвестности и понимания того, что он реально может не вернуться.

Не вернуться живым.

– Я люблю тебя, ты знаешь, милая, – шепчет в губы, быстро целует. Отходит, садится на корточки, смотрит на сына. – Лечись, и рванем на рыбалку. Ловить огромную рыбу.

– Хорошо.

Матвей уходит в соседнюю комнату, возвращается, на ходу надевая светлую футболку, берет телефон. Несколько секунд смотрит на меня, а я не могу сдвинуться с места в горле ком, сердце опускается, хочется рыдать и кричать, чтобы не уходил.

Щелчок замка, слезы текут по щекам.

Я так и не сказала, что люблю его тоже.

Вопреки всему.

Люблю.

«Слишком хороший сегодня день, чтобы умереть», – первая мысль, которая появилась, когда вышел на улицу. Надел солнцезащитные очки, спасаясь от яркого солнца. Сегодня был один из лучших завтраков в моей жизни, именно такой, как хочу, о какой мечтаю.

Раннее утро, любимая женщина, сын и простая яичница. Регина с Костиком остались дома под охраной, я, конечно, подстраховался как мог, но просчитать все и предугадать действия Демидова и Шамиля мне не дано.

Боль отпускала, сел на заднее сиденье, автомобиль плавно тронулся с места.

– Самир, что скажешь?

Звоню другу, ему совсем не нравится моя затея, но он не возражает. Спорить бесполезно, он знает.

– Еще пара часов, все будет в нужном месте.

– Хорошо.

– Как сам?

– Бывало лучше.

– Может, мне стоит приехать и прикрыть тебя? Ты же сейчас натворишь дел, потом будет не расхлебать. Жаров, я примерно знаю, во что ты ввязываешься, но Шамиль не так прост, как кажется.

– Да мне и не кажется, он очень непрост. Все под контролем, не надо со мной нянчиться, у тебя своих забот хватает.

– Жаров, слушай…

– Нет, Самир, я все сам, кто надо, прикроет. До связи, друг.

Отключился, не стал испытывать судьбу, у него самого сейчас все не так гладко, любовь накрыла неожиданно, а там ой какая непростая девочка и ее семья.

– Михаил Сергеевич, все готово?

–Да, Матвей Евгеньевич, нужная сумма собрана, документы оформлены.

Смотрю на спешащих по улице людей, у них своя жизнь, заботы, планы, как и у меня когда-то, но гораздо грандиозней, масштабней. Все искал лазейки, втираясь в доверие, лез под кожу, сам того не замечая, как тонул в этом болоте дерьма, отбрасывая в сторону самое важное, теряя ценности.

Только не понимаю, почему так долго тянул с этим?

Она моя любовь. Царица.

Регина – девочка с зелеными глазами, которая смотрела, так, что будоражила во мне эмоции, о существовании которых я не знал.

Но она дала толчок, все изменилось и завертелось именно с ее появлением в моей жизни. Стало опасней. Мне есть что терять, но я не хочу этого делать.

Все пошло не так, все полетело в пропасть с крутого обрыва. Все стало ненужным, только она, только Костик. Улыбнулся, вспоминая, какой он замечательный, самый лучший сын на свете, хочу еще детей. Девочку с отливающими медью волосами и зелеными глазами.

– Матвей Евгеньевич, вы о нас не забыли?

Снова звонок, вопросительный тон, этот мужчина не привык шутить и шуток не понимает.

– Это непозволительная роскошь.