Но во дворе вулканолога, прямо у его подъезда, торчала патрульная машина.

— Черт! Попались! — Борис вжался в сиденье.

Разворачиваться и удирать было глупо — догонят и перегонят.

— Выходи и шагай к контейнерам, — скомандовал Локтев.

— Что?!

— К контейнерам шагай! — Локтев бросил ему огромные брезентовые рукавицы. — Ты мусорщик, понял?

Борис, спотыкаясь, попрыгал к мусорным бакам, которые были забиты доверху и еще по пояс завалены мусором вокруг. Локтев, не выключая фар, которые слепили пассажиров милицейского «жигуленка», стал сдавать задом — если загородить выезд из двора, возможно, получится удрать пешком.

Но милиционер уже вылез из машины и шел к Борису.

— Что, кончили наконец бастовать? — позевывая, поинтересовался он.

— Угу, — Борис усиленно отворачивал лицо, делая вид, что соображает, как разгрести кучу мусора.

— Давно пора, — одобрительно крякнул мент. — Весь город дерьмом завален. Только тут вы без бульдозера не разберетесь. Это я вам говорю.

— За бульдозером! — возбужденно заорал Борис и замахал Локтеву руками. — Разворачивайся! Вызываем бульдозер!

Повторять Локтеву не требовалось. Он вырулил со двора, а Борис уже на ходу запрыгнул на подножку.

Оставался запасной вариант укрытия, которым Локтев без крайней нужды пользоваться не хотел — слишком уж нагло. Но сейчас ничего другого не оставалось. Дворами и переулками они вернулись практически к месту старта, то есть к забору СИЗО. Прямо за забором располагалась котельная, обслуживавшая СИЗО и пару соседних кварталов. На лето ее закрыли на капремонт, но денег, как всегда, хватило только на то, чтобы замазать окна мелом и пальцем написать по мелу об этом самом ремонте. Дальше все застопорилось, и котельная стояла пустая и заброшенная, даже сторож не появлялся — зарплату ему платили только во время отопительного сезона.

Локтев еще накануне нашел окно, которое легко открыл снаружи отверткой, и теперь, бросив мусоровоз в квартале от СИЗО, они чуть ли не ползком добрались до этого окна и ввалились внутрь.

Борис просто падал от усталости и нервного истощения. Локтев уложил его спать в подсобке, а сам, пока не рассвело, отправился обратно, разведать обстановку. И еще, конечно, хотелось обобщить Анастасии, что ее ненаглядный уже на свободе. Или лучше не торопиться пока?

— Я пошла гулять с собакой! — крикнула Татьяна из коридора. На кухне Анастасия жарила себе картошку.

Она появилась в поварском фартуке, зажав в руке деревянную ложку.

— Я с ним ночью выходила, — Анастасия кивнула на Мики, престарелого пуделя, который когда-то, возможно, был красивым жизнерадостным игруном, но сейчас, в свои одиннадцать лет, заметно облез, поскучнел и растолстел. Пудель вообще-то был псом родителей Татьяны, которые накануне отправились в соседнюю область, погостить к родственникам. Но в Сибири отправиться в соседнюю область — это, понятное дело, за тридевять земель.

— У него опять понос, — объяснила Татьяна, надевая на пса ошейник.

— О господи! — с чувством сказала Анастасия и ушла в кухню.

Картошка подгорала. Она быстро помешала, посолила и села на табуретку.

Вообще-то Таня — женщина неплохая. Жаль, что в этой истории они по разные стороны баррикад. Настя, пожалуй, была бы не против заиметь себе такую мачеху… Ну вот, опять! Что об этом думать, если отец все равно отказывается на женщин смотреть? Не хочет — и не надо. Хотя лично ей кажется, что Таня ему нравится. Разумеется, папуля и виду не подаст, но ее не проведешь. А занятно было бы устроить их личную жизнь! Тем более что у Татьяны, такой привлекательной женщины, как ни странно, кажется, никого нет. Анастасия жила у нее уже несколько дней, и все это время ее хозяйка то ездила по делам на своем белом «ниссане», то говорила по телефону (или по двум сразу), иногда немного ела и очень мало спала. И никакой личной жизни.

А отец?..

Самое печальное ведь, что в эту историю он полез из-за нее, из-за Анастасии. Вот если бы все сложилось иначе, если бы она не влюбилась в Бориса?.. Но что теперь говорить… Папу ищут, но она-то знает, что он не убивал этого противного Коваленко. И сама она, если подумать, живет у совершенно посторонней женщины, правой руки мэра Богомолова, с сыном которого сама же Настя и встречалась. А Борис пострадал из-за того, что узнал нечто очень важное о Богомолове. Как все запутано!

Но Татьяна все равно ей почему-то нравилась, несмотря на то что защищает своего дурацкого Богомолова до последнего. Что и говорить, работа у нее нервная. Когда Настя предложила ей попробовать снять стресс методом медитации, Татьяна расхохоталась и ответила, что ее лично стресс мобилизует.

Ну и ладно. Настя сняла тефлоновую сковородку с плиты и на секунду задумалась. Может, прямо так, без тарелки — деревянной ложкой? Нет, Татьяне тоже нужно оставить. Она вчера так и не поужинала, куда это годится? Следить за фигурой, конечно, дело хорошее, но организм-то с голодухи чахнет. А кроме картошки, минералки и кефира, ничего съестного в доме не было. Таня купить не успела, а сама Настя старалась без особой нужды на улицу не выходить.

Девушка разложила дымящуюся картошку по тарелкам, поставила бокалы для минеральной воды. Татьяна между тем все не возвращалась. Сколько она еще будет гулять? Эта псина может свои дела справлять до позеленения, уж это известно.

Анастасия вошла в комнату, в которой ее устроила Татьяна, включила любимого «Мумий Тролля». Сделала погромче, чтобы слышно было из кухни, и отправилась в ванную мыть руки. Звонок в дверь она услышала чудом. Музыка в сочетании с водой создавала совершенно сногсшибательный эффект. Не закрывая воду, она выбежала в прихожую и загремела замками.

— Ну наконец-то, картошка уже остывает!.. — Настя слегка осеклась, сообразив, что закричала уж очень как-то радостно, словно действительно близкому человеку.

Локтев старался заставить себя двигаться медленно, не привлекать внимания. Но давалось это с трудом, хотелось бежать. Разумеется, оставаться в квартире Казаченок для Насти очень опасно. Значит, он ее оттуда забирает, решено. Черт с ними, психологическими тонкостями, это не для него. Не будет он рисковать своей единственной дочерью, чтобы дать возможность Богомолову доказать, что он честный человек. Вон какие дела закрутились. Коваленко грохнули, Черноволова с адвокатшей тоже за что-то убили. И Настю, если что, не пощадят. Бориса он выручил, в этом отношении его совесть перед дочерью может быть спокойна. Главное теперь — выиграть время.

У темного подъезда Локтев нос к носу столкнулся с Татьяной. Она держала на поводке облезлого пуделя, который тут же начал гавкать на незнакомца.

— Что происходит?! — закричала вслед ему Казаченок, с трудом поспевая за ним к лифту. — Да подождите, у меня собака старая, она так быстро не может! Вы мне можете объяснить?.. — спросила Татьяна уже перед дверью.