— Они выпускники, Йимми Кальмвик и Иоаким Свенссон, Йимми и Йоке. Через пару месяцев, весной, я буду рада от них избавиться. Каждый год у нас появляется несколько таких негодяев. От некоторых удается отделаться, но Иоаким и Йимми хитрее. Мы стараемся сделать из них людей, насколько это возможно.

Как будто читая вопрос на лицах посетителей, Бритта Сведлунд продолжает:

— Эти двое не совершают ничего противозаконного, а если когда и было, то они не попадались. Живут в нормальной домашней обстановке, что можно сказать далеко не обо всех в этой школе. Нет, они обижают учеников, донимают преподавателей. Увлекаются борьбой, и могу поклясться, что каждая разбитая лампа в этом здании — их рук дело.

— Нам нужны телефоны и адреса их родителей, — говорит Зак.

Бритта Сведлунд стучит по клавиатуре, потом записывает нужные сведения.

— Вот. — Она протягивает Малин листок бумаги.

— Спасибо.

— А Бенгт Андерссон? — спрашивает Зак. — Знаете ли вы что-нибудь о том, что они с ним вытворяли?

Бритта Сведлунд внезапно настораживается.

— Собственно говоря, откуда у вас эта информация? Я не сомневаюсь, что это правда, но как вы узнали?

— Мы не можем это сказать, — отвечает Малин.

— По правде говоря, я не имею привычки обсуждать их проделки во внеучебное время и за стенами школы. Если я буду думать о том, чем ученики занимаются в свободное время, я сойду с ума.

— То есть вы не знаете, — уточняет Зак.

— Именно так. Все, что я могу сказать: они прогуливают не больше, чем допустимо для получения вполне приличных оценок. Которые действительно на удивление хороши.

— А сейчас они в школе?

Бритта Сведлунд клацает по клавиатуре.

— Вам повезло. Как раз сейчас у них начался урок ремесла. Его они обычно не пропускают.

В мастерской пахнет свежей стружкой и жженым деревом, откуда-то из глубины зала доходит запах краски и растворителя. Завидев Малин и Зака, учитель, мужчина лет шестидесяти, с лицом, наполовину скрытым седой, под цвет его кофты, бородой, оставляет ученика за токарным станком и направляется к ним.

Он протягивает руку, покрытую пылью и опилками, но потом убирает ее. Малин обращает внимание на его теплые синие глаза, не теряющие, как видно, с возрастом своего блеска. Не подавая руки, мужчина поднимает ее в знак приветствия.

— Ух! — выдыхает он, и Малин чувствует крепкий запах кофеина и табака — классический учительский запах. — Поприветствуем друг друга, как индейцы. Матс Бергман, преподаватель ремесла. А это девятый «Б». Вы из полиции, полагаю? Бритта звонила и предупредила меня.

— Точно так, — подтверждает Малин.

— Тогда вы знаете, кто нам нужен. Они здесь? — спрашивает Зак.

Матс Бергман кивает.

— В дальнем конце зала, в покрасочной комнате. Покрывают лаком бензобак мопеда.

За спиной учителя Малин видит покрасочную комнату, зажатую в углу между серо-зелеными банками с краской на полках, отгороженную исцарапанными стеклянными стенами. В ней двое подростков. Они сидят, так что Малин видит только их светлые шевелюры.

— У вас с ними есть проблемы? — спрашивает Малин.

— У меня нет, — отвечает Матс Бергман и снова улыбается. — Я знаю, какими они бывают буйными, но здесь они держат себя в руках.

Малин дергает дверь стеклянной комнаты. Сидящие на скамьях парни сначала лениво смотрят на нее, но потом настораживаются, выражая обеспокоенность и тревогу, а она смотрит на них сверху вниз со всей возможной строгостью.

На черном бензобаке нарисован красный череп.

Хулиганы?

Да.

Мучители?

Вероятно.

Убийцы?

Кто они? Вот в чем вопрос.

Мальчишки поднимаются — оба мускулистые, на голову выше ее. Одеты в просторные джинсы модели «хип-хоп» и куртки «монах» с логотипом «We».[40]

Прыщавые подростковые физиономии. Парни похожи, как два щенка: угловатые скулы, слишком крупные носы. Оба полны пробуждающегося желания и буквально исходят тестостероном.

— Ну и кто вы такие? — спрашивает один, поднимаясь.

— Сядь, — шипит Зак за спиной Малин. — Немедленно.

И как будто врезавшись в облупленный потолок, тот снова опускается на скамейку, покрытую пятнами краски. Зак закрывает за собой дверь, после чего Малин, выдержав паузу, представляется:

— Я Малин Форс из полиции, а это мой коллега Закариас.

И вытаскивает удостоверение из заднего кармана джинсов.

Она держит его перед глазами мальчишек, которые теперь выглядят еще более напуганными, как будто ожидают, что вот-вот на них обрушится поток несправедливых обвинений.

— Бенгт Андерссон. Я знаю, что вы издевались над ним, дразнили и донимали его. Сейчас мы хотим знать об этом все, а также где вы были в ночь со среды на четверг.

В глазах мальчишек отражается ужас.

— Кто из вас кто? Йимми?

Тот, на ком синяя куртка «монах», кивает.

— Давай, — обращается к нему Малин, — рассказывай.

Другой, Иоаким Свенссон, начинает оправдываться:

— Какого черта, мы только шутили с ним немного. Дразнили, потому что он был такой толстый. Ничего особенного.

— Он был совсем помешан на своих мячах. И вонял мочой.

— И это давало вам право издеваться над ним?

Малин не может скрыть свою злобу.

— Ну да, — ухмыляется Йимми Кальмвик.

— У нас есть свидетель, который подтвердил, что вы нападали на его квартиру, бросали в него камни и пакеты с водой. А теперь он найден убитым. Я немедленно заберу вас в участок, если вы не будете говорить, — угрожает Малин.

— Речь идет об убийстве, поймите наконец, безмозглые головы! — продолжает Зак, когда она умолкает.

— Ладно, ладно…

Свенссон кивает.

— Издевались? Мы бросали вслед ему камни, отключали электричество в его квартире, выливали дерьмо в почтовый ящик, это правда. Но теперь, когда он мертв, какое это все имеет значение?

— Это может иметь очень большое значение, — спокойно отвечает Зак. — Что, если однажды вы зашли слишком далеко? Или, наоборот, подошли слишком близко и произошла ссора? И вы убили его? Постарайтесь взглянуть на это дело нашими глазами, ребята. Итак, что вы делали вечером в среду и в ночь со среды на четверг?

— А как бы мы затащили его туда? — спрашивает Иоаким Свенссон. — Мы были дома у Йимми и смотрели DVD.

— Да, моя мама была у своего парня. Папа умер, и теперь у нее есть другой. Толковый тип.